Posted 6 ноября 2019,, 07:33

Published 6 ноября 2019,, 07:33

Modified 3 апреля 2022,, 20:08

Updated 3 апреля 2022,, 20:08

«Мне 60 лет, я живу на трубе». Омск бездомный

6 ноября 2019, 07:33
Город55 предпринял экстремальную вылазку на теплотрассу, где обитают те, кого отринуло общество, но принял город. Рассказываем, как выжить в каменных джунглях, если вы потеряли все, включая надежду, и чем бездомным не нравится Омск, при том, что он второй в стране по условному «индексу нищего».

У нас есть гипотеза: чем богаче город, тем больше в нем бродяг и нищих. Эта теория основана исключительно на личном наблюдении. В Москве бомжи спят прямо на газонах в тени живой изгороди. В Питере бродяги гуляют по Рубинштейна (улица, насыщенная ресторанами и барами), активно попрошайничают и принимают милостыню даже по безналу. В Новосибирске, Екатеринбурге, Тюмени бездомные постоянно попадаются на глаза. Омск другой. В Омске бродяг, кажется, не так много, как и попрошаек. С одной стороны, это замечательно, с другой, неужели Омск такой бедный город, что даже нищие здесь не задерживаются.

За железнодорожным вокзалом, под виадуком через платформы, тянется теплотрасса, упирающаяся в промзону. По многим признакам место это обитаемое: в закутке стоит нечто деревянное, очевидно, выполняющее роль стола, рядом мешок, в котором аккуратно сложена использованная пенопластовая посуда. Впрочем, мусора на земле тоже хватает. Повсюду, на каждой твердой поверхности, включая деревья, висят объявления, сулящие помощь нарко- и алкозависимым, а еще — милость Христа. Это место — вроде столовой под открытым небом, куда каждый будний день к двум часам стекаются бездомные на бесплатные благотворительные обеды.

Католики и их подопечные

Люди подходят по одному, здороваются друг с другом. «Как дела?» «Так себе. Кредиты [ругается] не дают, все отказываются», — начинает с ходу крупный мужчина с бельмом на глазу. «А отдавать чем будешь?» — ехидничает его знакомый. «Пенсией», — парирует тот. Оказывается, мужчина с бельмом не бездомный: у него квартира на Чередовой, пенсия и пособие по инвалидности, вместе 15 тысяч. Но этих денег, с учетом трат на алкоголь, ему не хватает, поэтому обедать он ходит в «Каритас». Так называется католическая организация, которая проводит раздачу еды на улице. Но работает она только по будням, в выходные католики отдыхают. На трубе висит листовка: «Внимание! Гуманитарная помощь 4 ноября (понедельник) работать не будет». Для местных длинные выходные в честь национального праздника — плохая новость.

Вскоре у теплотрассы собираются человек двадцать. Все ждут «Каритас». Кроме обедов, организация раздает одежду и медикаменты, приглашает помыться. «Приезжает машина, там женщина, она их и одевает, раны им завязывает, но их не дозовешь, не хотят. Так она хорошо помогает. Если я таблетки забыла, она сама придет, даст», — рассказывает пожилая женщина, которая оказалась погорелицей. Впрочем, лишившись дома, она практически не жила на улице — годами скитается по социальным общежитиям. Бабушка опрятно одета, но видно, что немного стесняется своего положения. Просит ее не снимать: говорит, что сегодня плохо выглядит.

К разговору подключается мужчина — экс-бездомный, который, по его словам, выбрался со дна, обретя веру, и теперь приходит на старое место «спасать» словом божьим других. Между ним и бабушкой завязывается спор о том, как правильно читать Евангелие. Тем временем наконец подъезжает фургончик с едой, все сразу оживляются. Руководит процессом, как ее здесь называют, матушка. Женщина с сильным немецким акцентом отказывается общаться с журналистом без согласования с директором и просит не фотографировать машину и сотрудников.

Волонтеры работают в медицинских масках. Сначала отмечают собравшихся, а затем начинают раздавать еду. Подают горячее: суп, второе, хлеб и чай с булочкой. Люди озябшими руками разбирают теплый пенопласт с едой и едят тут же, стоя, щедро кидая остатки кишащим под ногами голубям.

Чтобы разобрать нашу гипотезу, мы попытались вычислить своеобразный «индекс нищего» в городах-миллионниках: сколько нищих приходится на душу населения. Это оказалось невыполнимой задачей.

Сколько в России бездомных, никто не знает. Сбор данных осложняется тем, что эта категория людей неуловима для статистики. Какой-то учет в регионах ведут региональные министерства труда на основании количества обратившихся в государственные реабилитационные центры, однако в открытом доступе этих данных нет. И в любом случае, они очень условны, поскольку многие идут за помощью в частные центры или не идут за ней вообще. Единственной открытой официальной статистикой по бездомным все еще являются результаты переписи населения в 2010 году. Тогда во всей стране насчитали 64 тысячи «домохозяйств бездомных», как парадоксально называет это Росстат. Правда, в 2017 году депутаты Госдумы называли цифры в 3-5 млн человек, ссылаясь не некие данные социологов.

В Омске при переписи зафиксировали около 3 тыс. бездомных. Примерно такие же цифры — 3.5 тыс. человек — давали в областном министерстве труда в 2016 году.

Жизнь в колодце

Владимир живет на улице восемь лет — с тех пор, как освободился после 24 лет в колонии, которые получил за убийство и ряд других тяжких преступлений. Мужчина в потертой дубленке и меховой шапке, в отличие от многих, говорит о себе охотно, даже пропускает очередь к раздаче еды. Без дома он с 1982 года, когда вышел после первой — шестилетней — «отсидки»: за это время его мать умерла, в квартиру заселились другие люди. В исполкоме ему посоветовали устроиться на работу и ждать очереди на другое жилье, но мужчина пошел другим путем. Все эти годы его домом были либо тюрьмы, либо квартиры женщин, с которыми он сходился. Владимир описывает это без обиняков.

«Раньше был молодой, находил себе женщину с квартирой, у нее жил. А в 2011 году освободился [после очередного срока], уже все, нет такого варианта. Найти женщину сложнее стало. И я на улице с этого времени. Отсидел 24 года. За убийство я сидел, за семейные драмы, за хулиганство, все такое. Походил-походил, нашел теплотрассу, где можно спать, теперь на трубе живу. Я хожу по мусоркам, собираю тетрапаки. Целый день хожу. В шесть утра встаю и в шесть-девять вечера только прихожу к себе, где я там ночую. Домой. Одеяло есть, я укроюсь, поспал до утра, утром встал и опять пошел. И так каждый день, больше мне заняться-то нечем», — рассказывает он.

На тетрапаках Владимир может заработать около 200 рублей в день. Все деньги сразу тратит на еду и спирт. «Просто сейчас нету смысла, жизнь такая — на улице. Выпью, как-то полегче становится», — говорит он. Все вещи — одежда, которая на нем, и одеяло. При этом несчастным он себя не ощущает.

Однако в родном Омске Владимиру не очень нравится, и дело не в климате и не в городском комфорте. Несколько лет он жил в Курганской области и вспоминает об этом почти с ностальгией, хотя жил там в колодце.

«Уезжал в Курган, там Каргополье поселок есть. Сошелся с женщиной, прожил с ней три года, а она взяла и умерла. И все, я остался без квартиры, жил в колодце. Просто пустой колодец, там теплотрасса рядом, я там жил. Но потом меня оттуда выселили, купили билет на поезд до Омска, я и уехал. В Кургане было проще. Отношение у людей совсем другое. Я просто ходил по улицам, и мне давали деньги, даже не просил. Иду, меня останавливают — на, держи 100 рублей. Это лучше, чем здесь, в Омске. Здесь люди равнодушнее», — говорит он.

Больше попыток покинуть Омск он не предпринимал, хотя у него есть брат в Сочи — служит там в полиции. Впрочем, связи с ним мужчина давно потерял. На вопрос, не думал ли он перебраться в место потеплее, раз уж ему все равно нечего терять, Владимир отвечает, что «можно было бы», но отделывается отговоркой про дорогие билеты. Он привык к «выученной беспомощности»: мог бы восстановить паспорт и получать пенсию, но говорит, что не удается выкроить 60 рублей на проезд на автобусе до центра социальной адаптации на Семиреченской, мог бы там и перезимовать, но почему-то не хочет. Адреса помощи бездомным все здесь знают наизусть — они на каждом столбе, но прибегают к этому варианту редко.

Владимира более-менее устраивает текущее положение, зимовать на трубе он привык, говорит, что не мерзнет. Активно пытаться что-то изменить, по всей видимости, он не готов, и в целом почти доволен своей участью.

«Пока нормально у меня все. Я живой, я не голодный, на меня никто не наезжает. Я спокоен. У меня никаких проблем нет — вообще никаких проблем. Хотя я жалею, что я бездомный. Что мне 60 лет, а я на трубе живу. А что я могу изменить? Других вариантов просто нет», — говорит мужчина.

Не имея актуальной статистики по бездомным, мы предположили, что данные переписи 2010 года, по крайней мере, отражают пропорцию числа бездомных в разных регионах. Мы сравнили отношение количества бездомных, зафиксированных в 2010 году, к общей численности населения за тот же год в 15 крупнейших городах.

Городом с самым большим количеством бездомных на душу населения оказался Екатеринбург (14.2 тыс. человека на 1.4 млн населения). Омск на втором месте (2.99 тыс. на 1.2 млн населения). На третьем месте Уфа (2.4 тыс. на 1.06 млн населения). Для сравнения, доходы Екатеринбурга сейчас составляют 44 млрд рублей, Омска — вдвое меньше, 22 млрд рублей, Уфы — 31 млрд рублей. Примечательно, что первую половину списка (см. в конце) заняли почти полностью сибирские и уральские города — то ли в них лучше со статистикой, то ли у жителей больше рисков оказаться на улице.

А самые низкие соотношения, как ни странно, оказались в Москве и Санкт-Петербурге, где на 11.5 и 4.9 млн населения официально приходится лишь 3.4 и 2.9 тыс. бездомных — примерно столько же, как в Омске. При этом бюджет столицы - 1.8 трлн рублей, Петербурга - 628 млрд. В конце рейтинга также находятся Волгоград, Воронеж и Самара.

Человек с паспортом СССР

Знакомый Владимира, Федор, тоже хочет пообщаться с корреспондентом и терпеливо ждет рядом очереди на интервью. Мужчина не настолько закоренел в уличной жизни и даже вроде бы нашел работу на деревообработке — ждет звонка. Родился он в Саратовской области, закончил там речное училище, но большую часть жизни прожил в Казахстане, где его застала перестройка. «Я невыездной был в Казахстане. Там немного беспределом занялись, посчитали меня гражданином России и давай меня выдворять. Формально выдворили, а жил я там», — рассказывает он.

Мужчина радостно показывает свой паспорт — еще советский. Давно бесполезную измятую книжицу он бережно носит с собой. «Смотрите, какой красивый был», — комментирует он свое фото в паспорте — единственное, которое у него есть.

В Омск Федор попал пару лет назад, приехал для поисков возлюбленной, которая отправилась сюда отмечаться на регистрационном учете и пропала. «Амур мне стрельнул под старость лет», — шутит он о своем случае. Здесь он подругу все-таки нашел, но вскоре она выгнала его за «дебоширство». Так он лишился крова в Порт-Артуре, зимовал «в ребцентра́х», летом жил на улице, ночуя то на вокзале, то на теплотрассе. Омск мужчине тоже не очень нравится, он надеется помириться с подругой и уехать — в Липецк.

«Это не мое место. Некомфортно мне, чужой город. Сами люди, обстановка злобные какие-то. Не знаю почему, может, жизнь такая. В Казахстане попроще было», — говорит он.

Липецк, где он никогда не был, для Федора почти земля обетованная. Там у него никого нет, только какая-то «хорошая церковь», но почему-то он уверен, что жизнь там сразу наладится. Сейчас мужчина полон надежд, оформляет новый паспорт и ищет работу, чтобы получилось уехать. Дело только за возлюбленной. «Я надеюсь, она очнется, лампочка у нее загорится и поедем вместе», — мечтает он.

Индекс нищего

Официальная статистика опровергает нашу теорию. «Индекс нищего» (пусть и не по актуальным показателям) доказывает, что в Омске людей без определенного места жительства не меньше, чем в соседних регионах. С одной стороны, это радует — бродяги не воспринимают Омск нищим городом, а если и хотят его покинуть, то не из-за рациональных соображений. С другой стороны — кого может радовать большое количество нищих?

"