Врио ректора ОмГПУ Иван Кротт: «Варяга во главе университета не допустил губернатор»

Омский государственный педагогический университет за последние три года пережил много событий — уголовное дело на экс-ректора Олега Волоха, попытка досрочно покинуть пост ректора его сменщика Геннадия Косякова, выборы нового ректора и аккредитация в условиях дикой спешки. Обо всем Городу55 подробно рассказал врио ректора ОмГПУ Иван Кротт.

— Вам досталось тяжелое наследие. Повлияло ли уголовное дело бывшего ректора Волоха на положение вуза?

— Когда уходит ректор со своего поста, все проректоры, работавшие с ним, автоматически уходят вместе с ним, это закон. Геннадий Викторович (Косяков — прим. ред.) сократил количество проректоров до двух, при Волохе их было значительно больше, потому что финансирование при нем было иным. Уход Волоха, уголовное дело, все это негативно, конечно, сказалось на вузе, потому что все упоминания в СМИ были связаны только с этим.

— Понес ли вуз иные потери, кроме репутационных?

— Действиям Волоха был вменен ущерб, почти четыре миллиона. За него эти деньги возместил университет, так положено по закону (пострадавшим от действий экс-ректора оказалось Миноборнауки РФ, из-за чего деньги были взысканы с вуза, как получателя субвенций — прим. ред.). Затем университет обратился в суд, Волоху дали рассрочку на возмещение потраченных университетом денег. 128 тысяч в месяц нужно было выплачивать в течение 2.5 лет. Он гасит этот долг сам, исправно.

— А что случилось с работниками университета, фигурировавшими в деле Волоха?

— Яна Плихун, возглавлявшая контрактную службу и дававшая показания в суде, уволилась из вуза еще при Волохе. Еще в деле фигурировали Надежда Чекалева и Владимир Белоусов — они заключили сделку со следствием и продолжают работать в университете. Чекалеву пришедший на смену Волоху Геннадий Косяков назначил директором Института инклюзивного образования. На самом деле в университете знают об этом деле столько же, сколько и пресса писала. Никому не хотелось особо в это лезть.

— А как прошла передача дел между вами и Косяковым?

— Никакой передачи дел не было, Косяков ведь неоднократно писал заявления об увольнении. Одобрили их в ноябре 2018 года, а меня назначили только через месяц. Фактически в университете не было ректора, поэтому дела я ни от кого не принимал. На самом деле мы ожидали, что на пост ректора пригласят иногороднего специалиста. Но губернатор Александр Бурков не хотел видеть варяга в университете: по его словам, с проблемами вуза должен разбираться человек, знающий местные реалии.

— Сразу после вашего прихода университет смог пройти государственную аккредитацию. С какими сложностями пришлось столкнуться?

— Аккредитация — сложный момент в работе любого вуза, а для команды, которая приходит за пять минут до аккредитации, — это еще и серьезное испытание. Меня назначили на пост врио ректора в конце 2018 года, первое впечатление было — не успеем. Конечно, на уровне кафедр и факультетов подготовка велась, но ректорат в этом направлении очень сильно отставал. В итоге заявление на аккредитацию мы подали «на флажке». Большая заслуга в этом проректора по учебной работе Натальи Станиславовны Макаровой. Наталья Станиславовна сама является федеральным экспертом, обладает колоссальным опытом проведения аккредитационных экспертиз, поэтому под ее руководством коллектив достойно подготовился к аккредитации. И, конечно, большая работа была проведена и профессорско-преподавательским, и учебно-вспомогательным составом. В итоге мы прошли аккредитацию с отличным результатом, не потеряв ни одного направления. Но сложности на этом не закончились…

— Вы про новые образовательные стандарты?

— Да, с 1 сентября мы набирали студентов по новым стандартам ФГОС ВО «3++», то есть готовили мы к аккредитации образовательные программы по ФГОС 3+, успешно аккредитовали их, но с 1 сентября первокурсники уже приступили к учебе по новым учебным планам. Нам пришлось заново проектировать образовательные траектории в рамках новых компетенций. Поэтому первая половина 2019 года у нас выдалась сложной, работы было много. Спасибо коллективу, который с пониманием и большим профессионализмом помог нам преодолеть сложное время.

— В этом году также истек срок трудового контракта с преподавателями. Не останутся ли они без зарплаты?

— Да, в этом году заканчивался коллективный договор с преподавательским составом, мы об этом тоже помнили. Успели вовремя его пролонгировать еще на два года с сохранением всех действующих условий. После того, как пройдут выборы ректора, кто бы ни победил, необходимо будет заняться работой по составлению нового коллективного договора.

— Была ли «оппозиция» среди преподавателей, когда вы вступили в должность? С той же Натальей Макаровой вы соперничали за пост ректора.

— Если честно, то нет. Была одна задача максимум — подготовиться к аккредитации и пройти ее без потерь. В итоге не потеряли ни одного направления. Коллектив, наоборот, сплотился, объединился. Есть, конечно, рабочие претензии, но без них никуда. Оппозиция, недовольные — такого не было. Было состояние неопределенности — аккредитация, новые стандарты, коллективный договор сотрудников, выборы ректора. Все понимали, что если не начать работать сейчас, работать будет просто негде. Распри, если и были, ушли на второй план. За это я безмерно благодарен преподавателям и всем, кто работает в нашем университете.

— Получается, Людмила Берестовская — технический кандидат?

— Берестовская — самостоятельная фигура, ее выдвинул преподавательский состав. У нас в университете есть масса центров влияния, Людмила Берестовская представляет один из них. Я могу сказать, что я за ее выдвижение, она профессионал, у нее большой управленческий опыт. Ничего плохого от этого не жду, конкуренция должна быть. Другой взгляд на развитие вуза — это всегда интересно. Мы с ней общались, она говорит, мол, «будете меня давить». Боже упаси, я таким заниматься не намерен. Если честно, хотелось бы, чтобы кандидатов было больше, но двое — уже легитимно.

— Не планируете менять структуру управления университетом? Например, ввести новые должности проректоров.

— Хотелось бы, конечно, иметь целое крыло, которое бы отвечало за разные направления. Но финансовая сторона не позволяет вводить дополнительные ставки проректоров. Хотя, по моему мнению, необходимо еще два-три человека, чтобы закрыть сейчас такие важные направления, как воспитательная, административно-хозяйственная, экономическая деятельность. Но сейчас в ректорате всего трое — я, проректор по научной работе Ирина Геращенко и проректор по учебной работе Наталья Макарова. Тяжело, но, мне кажется, мы справляемся.

— С каким еще проблемами столкнулись, вступив на пост ректора?

— Реально я вступил в должность и начал работу 10 января 2019 года. И тут сразу же столкнулся с текущими проблемами — начались всевозможные проверки контролирующих ведомств: прокуратура, МЧС, Роспотребнадзор и множество других, плановые и внеплановые. Дело в том, что некие противники бывшего ректора Косякова написали множество жалоб в разные инстанции, из-за чего часть проверок была внеплановой. За последние годы накопилось много проблем, хотя они, наверное, одинаковы для всех вузов: изношенная материальная база, отсутствие современного ремонта, противопожарные предписания.

— Каково состояние корпуса на Интернациональной, 6? Здание ведь является памятником культуры.

— В собственности вуза действительно есть такой памятник культуры, на нас лежат охранные обязательства. Нас «пинают» за то, что там штукатурка отваливается. Но это, опять же, стоит денег — только проект реставрации 250 тысяч рублей, еще его надо согласовать с экспертами. Сами работы не в один миллион обойдутся, а там сложный объект, не каждый подрядчик возьмется.

— А что происходит с актовым залом в главном корпусе?

— Он оказался закрыт в 2018 году из-за проблем с потолком. Теперь на весь вуз у нас остался лишь один зал — в корпусе на Партизанской. Студентам не хватает пространства, места для креатива. Есть у нас заброшенное здание академии, его можно превратит в настоящий лофт, но на это тоже нужно 2.5 млн рублей. Лабораторная база тоже морально устарела. В лучшем случае производства 80-х годов, а то и раньше.

— Общежития ОмГПУ постоянно подвергаются критике. Есть ли положительные изменения?

— К сожалению, так получилось, что последние большие деньги на ремонты были выделены в 2015 году. А после — не выделялись. А при этом предписания контролирующих ведомств только множатся, нормативы меняются непрерывно. Логично, что студенты были возмущены качеством душевых, естественно, что родители, а затем и пресса к этому подключились. По общежитиям работы ведутся. На улице Романенко отремонтировали крышу. В обоих корпусах в центре города нужно делать вентиляцию в душевых, ведем переговоры с «Газпромбанком». Хотелось бы капитально отремонтировать, но весь вопрос в средствах. Заявку в Минобрнауки мы подготовили, она прошла экспертизу, надеемся, что до конца года сможем закрыть многие проблемы по ремонту.

— Сколько студенты платят за проживание?

— Один студент платит 774 рубля в месяц за проживание на Красногвардейской, на Романенко — 681 рубль. Коечный фонд на Красногвардейской заполнен полностью, есть места в общежитии на Романенко. Там мы селим студентов из других вузов по договоренности с их руководством.

— Университет также лишился своей базы отдыха в Чернолучье…

— Да, эксплуатация базы была приостановлена еще при Олеге Волохе в 2015 году. Учебные помещения там хорошие, качественные, но вот спальный блок в плохом состоянии. В 2018 году ученый совет университета принял решение обратиться к учредителю с просьбой забрать у нас базу отдыха, теперь идет процесс передачи ее техническому университету. Год брали на безвозмездных условиях в аренду помещения «Соснового бора». Но там мало койко-мест, меньше 30, для студенческих выездов этого недостаточно. В итоге в феврале ученый совет университета принял решение отказаться от «Соснового бора». Жалко, конечно, так поступать с активами, но денег на их содержание нет.

— И где же на решение всех этим проблем взять денег?

— Прежде всего пересматриваем свой бюджет, ищем резервы. Кроме этого, используем возможности целевых субсидий от учредителя. Как я говорил, подготовили заявку. Суммарно на все работы должно уйти примерно 42 млн рублей, из них более 6 млн рублей только на проведение пожарного водопровода. Это текущие проблемы вуза, если брать конкретный момент.

— А на чем университет зарабатывает? Не может быть, что бы все было так печально.

— Собственные доходы университета последние пять лет остаются примерно на одном уровне (порядка 220 млн рублей в год — прим. ред.). Да, есть интересные направления дополнительного образования. Эти направления востребованы населением города и области. С нашей стороны хотелось бы расширить список современных образовательных программ, привлекательных для региона. Есть идея создать в каждом районе города опорные школы робототехники, чтобы дать возможность детям получать качественные знания рядом с домом, но эта идея только прорабатывается. Ведем разговоры с инвесторами, это долгий и сложный процесс. Но мы не сдаемся.

— Отвлечемся от материальных проблем. Сколько первокурсников вуз набрал в этом году?

— В этом году на бюджетную основу мы приняли тысячу студентов. На коммерческую основу зачислено порядка 500 человек. Очников — 988 человек. Радует, что средний балл зачисленных в этом году растет. В среднем это 67 баллов, в 2018 году — 65.5 балла. Мы уже обратились к региональным властям, нас там поддержали и на следующий год нам выделят новую квоту — студентов-очников будет на 35% больше, чем в этом году. С экономической точки зрения очники выгоднее для университета — финансирование на них выделяется больше, в том время как расходы на всех студентов для самого вуза всегда примерно одинаковые.

— Вводились ли новые учебный дисциплины и направления?

— Новые дисциплины у нас появляются ежегодно, жизнь не стоит на месте. Перед началом учебного года мы решили пойти на корректировку названий некоторых профилей подготовки студентов, потому что иногда абитуриентам сложно было понять, кем после обучения они смогут работать. Поэтому пришлось менять названия, но только для набора 2020 года. В частности, в следующем году появятся такие профили, как «Робототехника и технология», «Тьюторство в цифровой образовательной среде», «Правозащитная деятельность и управление конфликтами в сфере образования», «Менеджмент организации» и другие.

— Если есть путаница с профилями образования, то должен быть кадровый голод в школах.

— Конечно, есть. У нас почти все студенты-магистранты и даже многие старшекурсники-бакалавры уже работают в школах. Сейчас сентябрь, и у проректора по учебной работе горячая пора — постоянно звонят из разных школ, предлагают вакансии учителей для студентов. Английский язык, математика, информатика — самые популярные предметы.

— Какие механизмы есть у университета, чтобы выбраться из сегодняшних проблем?

— Во многих вузах есть ассоциации выпускников. Считаю, что в ОмГПУ необходимо ее создать, это обеспечит преемственность поколений и поднимет престиж вуза. Нужно улучшать материально-техническую базу. Нужно усиливать финансовую составляющую вуза, развивать целевой набор, необходимо сделать профессию учителя престижной. Актуализировать научную работу, чаще заявляться на гранты. Нужна комплексная стратегия развития университета, нужно сплотить вокруг университета больше людей. Важный момент: образование должно быть непрерывным в течение всей жизни, поэтому мы планируем развивать дополнительные образовательные программы, вести переподготовку пенсионеров, сопровождать выпускников после окончания обучения. Нужно, как я уже говорил, модернизировать профили подготовки студентов под сегодняшние тренды в образовании, под компетенции, необходимые региону. Надо сотрудничать с другими вузами, с научными организациями.

— К слову о сотрудничестве. Объединение ОмГПУ и ОмГУ (у ректора которого Город55 также недавно взял интервью). Чем идея плоха или хороша?

— Я когда в 1994 году пришел учиться, в университете электричество давали на три часа в день, а отопления не было вообще. Лекция — 30–40 минут, в библиотеку идешь — берешь с собой фонарик. Но и тогда уже шли разговоры о том, что грядет объединение. Каждые пять лет эти разговоры начинаются, так же и заканчиваются. У госуниверситета свой собственный профиль, у нас — свой. Идея объединения не нова, раньше обсуждалось создание таких вот опорных региональных университетов. Но вектор развития поменялся, и в Москве теперь об этом никто уже не говорит. Если министерство снова поднимет этот вопрос, то можно будет рассуждать. В Казахстане была такая практика — убрали педагогические вузы, а потом пришлось возвращать. Разговоры имеют право существовать, но идея объединения на данный момент мертва.