Назад в СССР: Омичка рассказала, как была президентом Клуба интернациональной дружбы

Город55 продолжает серию материалов о том, как наши люди жили во времена Советского союза: о чем думали, чему радовались, как узнавали о трагических событиях, искренне ли верили в построение коммунизма. Омичка Лариса К. училась в школе уже на закате СССР. На 1980-е пришелся период, когда она была пионеркой, а потом и комсомолкой. Вот ее воспоминания.

«Пропагандировалась тема дружбы народов»

В советское время приветствовалось, чтобы человек проявлял социальную активность. Не важно, работал ты или учился, но заниматься общественной работой было надо. Например, собирать металлолом. Или макулатуру. Или помогать отстающим. Или быть командиром отряда (имеется в виду класса). Или проводить политинформации. В общем, вся идеологическая система была выстроена так, чтобы воспитывать в людях альтруизм, коллективизм и самопожертвование. Это требовали от всех, независимо от успеваемости. А уж если человек учился хорошо и отлично, то тем более он должен был что-то делать вне учебы.

В первом классе меня выбрали командиром отряда и я на школьных линейках, которые проводились каждую неделю — это такие общие построения всех учеников в коридоре школы — отдавала рапорт старшей пионервожатой. Собственно, все три первых класса начальной школы я и была этим командиром.

У меня сохранилось фото тех времен. Я — командир отряда, отдаю рапорт старшей пионервожатой, что отряд на линейку построен. Она держит руку в пионерском приветствии (у лба), я — в октябрятском (у груди). У меня на левом рукаве три нашивки: звездочка говорит о том, что я — октябренок, а две полосочки под ней, что я — командир отряда. У командиров «звездочек» (группы по пять человек внутри каждого отряда (класса) было по одной полосочке.

В четвертом классе мы из начальной школы перешли в обычную и у нас поменялась система обучения — вместо одного преподавателя предметы стали вести разные учителя. К тому же я перешла в другой класс, моя общественная нагрузка поменялась. Классная руководительница велела мне выпускать стенгазету. Года три время от времени с другими одноклассниками я иногда нехотя что-то рисовала и писала на листах ватмана на злободневные темы учебы и поведения соучеников.

В шестом классе, когда мы стали изучать английский язык, ситуация поменялась. Учительница английского Ольга Михайловна предложила мне стать президентом клуба интернациональной дружбы (КИД). Дело в том, что в Советском союзе интенсивно пропагандировалась тема дружбы народов независимо от национальности, вероисповедания и расовой принадлежности. Для того, чтобы воспитывать в подрастающем поколении эти качества, партийными и комсомольскими идеологами была придумана идея КИДов. Суть состояла в том, чтобы налаживать и поддерживать связи с детьми из разных республик Советского союза (их было 15) и стран соцлагеря (Польша, Чехословакия, ГДР, Болгария и т. д.). Поскольку в то время интернета не было, единственным каналом являлись обычные письма по почте. Хотя такую работу, видимо, должны были вести все школы страны, найти школу в другой союзной республике, а уж тем более за границей было сложно. Этим и должен был заниматься (и побуждать других детей к активному налаживанию связей по переписке) президент школьного КИДа. То есть я.

«Френды из ГДР слали советским детям фломастеры. Но я живьем такого счастливчика не встречала»

Надо сказать, что некоторые дети сами без какого-либо давления сверху находили друзей по переписке за границей и обменивались с ними письмами, открытками и даже посылками. И это считалось круто. Открытки из-за границы слали красивые, а уж посылки — тем более. Содержимое посылок по тем временам было роскошным: жвачки, конфетки и какая-нибудь ерунда в том же духе. Иногда я слышала восторженные рассказы о том, как какой-нибудь девочке или мальчику какой-нибудь друг или подруга из-за границы прислали немыслимую для советского ребенка роскошь — фломастеры. Как правило, в этих случаях речь всегда шла о друзьях из ГДР. Но сама живьем я такого счастливчика никогда не встречала.

Мое президентство в КИДе началось так. Ольга Михайловна отозвала меня и мою подругу Лену после урока и сказала: «Поехали завтра в Дом пионеров, слушать умные речи о КИДе». Мы нехотя согласились, но на следующий день с Ольгой Михайловной поехала я одна, а Ленка откосила от этой обязанности под предлогом болезни. Мы сидели на каком-то заседании и какая-то тетенька рассказывала нам, как важно налаживать связи с пионерами из других стран. После заседания Ольга Михайловна предложила мне стать президентом КИДа. Я была девочкой исполнительной и согласилась, хотя заниматься этим у меня не было никакого желания. Только спустя некоторое время я поняла, как мне крупно повезло.

Поскольку у меня появилась общественная нагрузка, да еще с такой серьезной «должностью» классная руководительница перестала приставать ко мне с другими пионерскими, а впоследствии и комсомольскими поручениями. Другие ученики должны были изображать тимуровцев и переводить через улицу престарелых тетушек, а потом отчитываться о своих добрых делах классной и пионервожатой. Я отчитывалась только перед Ольгой Михайловной. А ей по большому счету было безразлично, что и как я дела.

«Везде есть школа № 1. Туда мы и писали»

Впрочем, кое-что я все-таки делала. Надо было как-то завязывать переписку с детьми из других республик и стран. Но где взять адреса школ? Кому писать? И Ольга Михайловна предложила беспроигрышный вариант: в каждой столице союзной республики наверняка есть школа под номером 1. Вот туда, директору, и надо написать письмо с просьбой найти ученика, который захочет переписываться с кем-то из нашей школы. Примерно таким же образом предполагалось поступить с заграницей. А еще поспрашивать тех детей, которые каким-то образом самостоятельно завязали контакты с иностранцами — вдруг кто-то из друзей по переписке захочет переписываться с нами. И, конечно, взять на учет всех, кто переписывался с заграничными друзьями, время от времени справляясь, как и о чем идет переписка.

Лишь на одно из 14 писем, которые мы отправили в союзные республики, пришел ответ. Был он не то из Азербайджана, не то из Туркменистана. Помню лишь, что текст на листке бумаги занимал половину страницы и был написан очень неряшливо. Мы на него тут же ответили, и тем наша переписка с дружественной республикой кончилось. А вот письмо было подшито в соответствующую папочку и один раз его даже предъявили при какой-то проверке работы нашего КИДа. Нас похвалили.

«Каким-то немыслимым образом я завязала переписку с болгарской девочкой»

Переписка с иностранными друзьями протекала ни шатко, ни валко. Я нашла примерно трех человек из нашей школы, которые имели «френдов» за границей и даже выпросила у них по одному письму и тоже положила в папочку для отчета. А потом каким-то немыслимым образом сама завязала переписку с болгарской девочкой. Кажется — из Пловдива. Она отправляла мне письма на болгарском, а я ей — на русском.

Не исключено, что она понимала, что я ей пишу. Во-первых, потому что русский язык был обязательным к изучению в соцстранах. А во-вторых, потому что она откликалась на какие-то мои слова. Например, я как-то написала, что видела по телевизору выступление болгарской певицы Лили Ивановой, и она мне прислала фотку этой певицы.

Я в свою очередь вообще не понимала ни черта из того, что она писала. Ну кроме «здравствуй-до свидания» конечно. Из ее писем мне запомнилась одна фраза, над которой я долго ломала голову и которая прочно засела у меня на языке и звучала как-то так: «А вие когато свършхиме?». Не исключено, что девочка интересовалась, когда у нас заканчиваются занятия в учебном году, но не факт. Сейчас найти достоверный перевод этой фразы мне сложно, потому что я не помню точно, как она правильно пишется.

Подруга слала мне разные открытки с видами своего города и как-то раз я получила в письме мартеничку — две скрепленные вместе шелковые кисточки, белую и красную. У болгар это такой своеобразный амулет-украшение, который они прикалывают себе на одежду или вешают в доме в первый день весны, чтобы быть здоровым и счастливым весь год. Я была в восторге. Это, конечно, не заветные ГДР-овские фломастеры, но в любом случае милая импортная вещичка из настоящей заграницы.

Что касается КИДа, то для меня все сложилось прекрасно. Я изредка писала куда-нибудь письма, на них иногда кто-нибудь отвечал, и эти ответы я складывала в папочку. Там же лежала тетрадка со списком детей, которые переписываются со сверстниками из-за границы. Он состоял из трех человек, одним из которых была я сама. В среднем раз в два года отчитывалась перед проверяющими. Нам с Ольгой Михайловной ставили плюсик. Если учесть, что обычная почта работает гораздо медленнее, чем нынешняя электронная, а люди не очень любят писать письма, наш архив был скуден, но вполне достаточен, для отчета.

В классе девятом мне надоело быть президентом КИДа. Не исключено, что просто не хотелось в очередной раз ехать в Дом пионеров на какое-то заседание президентов КИДов разных школ и тратить время почем зря. Поэтому я подошла к Ольге Михайловне и сказала, что больше не хочу быть президентом КИДа. Она на удивление легко приняла мою отставку и, думаю, ее можно понять — какая разница кто будет числиться в должности, на которой все равно нечего делать.

Итог

Как оказалось, та девочка, которая стала президентом КИДа после меня, проявила большую активность. Вместе с Ольгой Михайловной они послали письмо на Кубу и даже получили ответ. Дело в том, что наша учительница кроме английского преподавала испанский и знала его очень хорошо. Ответ кубинской девочки потряс не только Ольгу Михайловну, но и всю школу. Письмо кубинки было выдержано в высокопарном, поэтическом стиле, проникнутом духом борьбы за идеалы коммунизма.

Девочка писала что-то вроде: «Сегодня утром, когда я проснулась и открыла окно, на улице ярко светило солнце и заливисто пели птицы. Я сразу поняла, что в моей жизни произойдет что-то необычное. И это свершилось — пришло письмо от девочки из СССР. Да здравствуют идеалы революции, нерушимая дружба между нашими странами, товарищи Фидель Кастро и Леонид Брежнев!».

Когда Ольга Владимировна пересказала нам на уроке английского содержание этого письма, мы обалдели и потом долго обсуждали между собой, неужели эти кубинцы совсем рехнулись со своей революцией и идеалами коммунизма и действительно в это свято верят?

Дело было уже на закате СССР, люди уже разочаровались во всей этой истории. Возможно, вслух это никто и не проговаривал, но все понимали: никакого построения коммунизма уже не будет, все светлые идеалы, о которых нам рассказывали с трибун, - утопия. Ну а дети жили ведь тоже в этой стране, и все прекрасно понимали. Поэтому мы были сильно удивлены, узнав, что эта девочка искренне во все верила.

Итог

Как оказалось, та девочка, которая стала президентом КИДа после меня, проявила большую активность. Вместе с Ольгой Михайловной они послали письмо на Кубу и даже получили ответ. Дело в том, что наша учительница кроме английского преподавала испанский и знала его очень хорошо. Ответ кубинской девочки потряс не только Ольгу Михайловну, но и всю школу. Письмо кубинки было выдержано в высокопарном, поэтическом стиле, проникнутом духом борьбы за идеалы коммунизма.

Девочка писала что-то вроде: «Сегодня утром, когда я проснулась и открыла окно, на улице ярко светило солнце и заливисто пели птицы. Я сразу поняла, что в моей жизни произойдет что-то необычное. И это свершилось — пришло письмо от девочки из СССР. Да здравствуют идеалы революции, нерушимая дружба между нашими странами, товарищи Фидель Кастро и Леонид Брежнев!».

Когда Ольга Владимировна пересказала нам на уроке английского содержание этого письма, мы обалдели и потом долго обсуждали между собой, неужели эти кубинцы совсем рехнулись со своей революцией и идеалами коммунизма и действительно в это свято верят?

Дело было уже на закате СССР, люди уже разочаровались во всей этой истории. Возможно, вслух это никто и не проговаривал, но все понимали: никакого построения коммунизма уже не будет, все светлые идеалы, о которых нам рассказывали с трибун, - утопия. Ну а дети жили ведь тоже в этой стране, и все прекрасно понимали. Поэтому мы были сильно удивлены, узнав, что эта девочка искренне во все верила.