«Связи важнее денег»: омичка рассказала, как доставали дефицитные товары в СССР

В последнее время все чаще слышатся разговоры о возврате в СССР в связи с развитием событий в нашей стране и в мире в целом. Город55 решил выяснить, как жили в советское время омичи.

Детство и юность нашей собеседницы, жительницы Омска Ларисы, прошли сразу в нескольких советских городах в тот самый застой, о котором сейчас существуют разные мнения. А на изломе эпохи — в 1988 году она вышла замуж. Вот ее воспоминания.

Командировка в Монголию и валютные чеки

— Мы жили в Новокузнецке, я там родилась. Семья была состоятельной по причине пробивных способностей моей мамы. В 1964 году, а это «железный занавес», она добилась заграничной командировки в Монголию. Родители разрабатывали там угольный карьер и хорошо заработали. Когда вернулись в СССР в начале 1967 года, невозможно было купить ничего. Но они умудрились обставить квартиру.

Вот сейчас говорят: «Стояли пустые полки». Это неправда. Пустые полки начались с 1985 по 1990 год во время перестройки. В советское время были товары. Но вопрос в том, какого качества. А хотелось же чего-то хорошего.

После работы за границей у родителей были валютные чеки — настоящую валюту же на руки не давали. И вот на эти бумажки можно было покупать товары в магазине «Березка». Родители вместе с друзьями поехали в Москву и контейнерами отправляли купленное в Новокузнецк. У них был крутой холодильник ЗИЛ. Папа водил «Волгу», что вообще невероятно. В Новокузнецке такая машина была у троих — у двоих директоров каких-то шахт и у моего папы. Дом обставили предметами невероятной роскоши — мягкой немецкой мебелью.

Квартирный вопрос

— Жилье было государственным. Его получали не на условиях собственности, как сейчас, а давали ордера от предприятия или исполкома. Но получить такой ордер была целая история.

Потом родилась я. Мама с папой — как и многие сибиряки — решили переехать на юг. Друзья, с которыми они работали, перебрались в город Гуково Ростовской области. К тому же у мамы под Ворошиловградом (ныне Луганск) жил отец.

Отец сел на «Волгу», переехал. А мама разбиралась со всеми оставшимися делами в Новокузнецке: сдала ордер на нашу квартиру, распродала всю мебель. Она приехала в Гуково, а жилья нет. После четырехкомнатной квартиры их поселили в общежитие. Мы полтора года вчетвером ютились в комнате площадью 16 кв. м.

Потом знакомая через ее знакомого — директора шахты — пробила нам ордер на квартиру. Тетя Валя была нужным человеком — врачом. В то время это царь и Бог. Так сложилось, что все три маминых подруги были медиками: одна — терапевт, другая — невропатолог, а третья — медсестра в дерматологии. Эти люди просто пинками открывали двери везде, с ними хотели дружить абсолютно все. Потому что болеют все, а они в любой момент могли обеспечить нормальное лечение.

И вот благодаря тете Вале нам дали квартиру. Жилье было не очень хорошее, и его надо было как-то улучшать. Квартиру нельзя было купить. Но, допустим, были алкоголики, которые жили в трехкомнатной квартире. Мама случайно в разговоре услышала, что они готовы за дополнительную плату обменять свою квартиру на меньшую. Им заплатили 500 рублей. Но говорить об этом нельзя было никому. Вот так вот решался вопрос с жильем. Но в общей сложности на то, чтобы переехать в трехкомнатную квартиру, нам потребовалось 10 лет.

Моя мама — человек с необыкновенными пробивными способностями

— По поводу дефицита и очередей. Рекомендую посмотреть два советских фильма. Первый — «Время желаний» с Алентовой и Папановым, второй «Прохиндиада, или Бег на месте» с Калягиным. Кроме того, что вы просто насладитесь прекрасной игрой актеров, еще получите представление, как люди добывали материальные блага в СССР. Вот героиня Алентовой — это моя мама, человек с необыкновенными пробивными способностями.

Нигде ничего нет. Чтобы купить фрукты или овощи, надо отстоять огромную очередь. Но если у тебя есть знакомая продавщица или директор овощного магазина, то ты подходишь с черного входа и покупаешь все то же самое, но без очереди.

У моей мамы в силу характера ее работы всюду были знакомые. Она преподавала в техникуме. И всегда был кто-то, у кого учились дети. Например, сын-лоботряс у продавщицы кулинарии, которому нужен хоть какой-то диплом. Для этого надо получать хотя бы тройки, а он абсолютный «дуб». Жизнь в Советском Союзе была устроена так, что без мало-мальски значимого диплома никуда. Только со школьным образованием ты не мог нормально работать. Но так, в принципе, и сейчас. Моя мама ходила и договаривалась с преподавателями, оказывала услугу по такому «сопровождению» сына продавщицы. А та в свою очередь подкидывала ей продукты без очереди.

Причем это было не так, что вот договорилась об оценке и сейчас же ей дают 3 кг абрикосов. Такой счет не велся. Эта связь поддерживалась постоянно: тетя Надя знала, что мама ей поможет, а мама знала, что она всегда может обратиться в тете Наде. В «Прохиндиаде» есть такой момент, когда один из персонажей спрашивает: «Что я вам должен?» Главный герой ответил: «Ничего». Он просто налаживал связи с людьми, которые ему когда-нибудь пригодятся. Добрые отношения с людьми имели гораздо большее значение, чем деньги.

И моя мама имела таких знакомых в кулинарии, овощной лавке и на базе, которая снабжала продовольственными товарами. Директор базы до сих пор мамина хорошая знакомая. Она всегда звонила и говорила: «Надя, приходи, привезли босоножки».

Про очереди

— Мне 11 лет, я просто иду по городу гуляю и вижу очередь. У меня с собой какие-то карманные деньги, которые дали родители. Я встаю в хвост этой очереди и по ходу дела интересуюсь: «За чем стоим?». Мне отвечают: «Дают финики». Ребенок на 1,5 часа исчезает из дома, и никого это как-то особенно не тревожит. Я все это время стою в очереди среди теток и дядек. Покупаю эти финики — вот самые обычные, которые у нас в магазинах сейчас лежат. Тогда давали по килограмму в руки. Приношу их домой как большую ценность. И папа радуется: «Дочка, молодец!» Я, кстати, до сих пор очень люблю финики после того, как тогда за ними отстояла очередь. Всегда их с удовольствием покупаю и ем.

В Москву — за одеждой, колбасой и зелеными бананами

— Мама ездила в Москву. Это сейчас из Сибири далеко. А из Гуково можно было на поезде доехать за 20 часов. Из Москвы она привозила колбасу, ананасы и зеленые бананы. Пока она ехала на поезде, они зрели.

Отстояв очереди в фирменных магазинах «Лейпциг» (где продавали немецкие товары из ГДР), «Белград» (из Югославии) и «Польская мода», мама меня и одевала.

Помню, я училась в 9-м классе, была уже девушкой на выданье и должна была выглядеть хорошо. Мама поехала в Москву и накупила мне платьев в «Польской моде». Она даже по городу не погуляла. Каждый день приходила магазин и весь день проводила там в очередях. Зато привезла мне целый гардероб.

В гэдээровском магазине «Лейпциг» мама мне накупила таких вещей красивых! Но многие на размер больше. Брали не то, что подходит — покупали тот размер, который был в наличии. Потом уже переделывали под себя. У меня есть фото, где я в шикарном белом бомбере. Если бы сохранился, его можно было бы носить и сейчас, настолько он был классным.

Брат старше меня на 9 лет, когда он поступил в мединститут в Ленинграде, мама купила — опять же по блату — нейлоновые рубашки. Она их зауживала, потому что были в моде облегающие фасоны с большими отложными воротниками. И брюки клеш. Мама на швейной машинке делала ему вытачки. И вот представьте: у парня была желтая рубашка с ярко-фиолетовыми кругами, чуть ли не в горошек. И это было супер-пупер модно.

На следующий год после того, как мой старший брат поступил в мединститут, мы поехали к нему в гости в Ленинград. Одна из целей поездки, кроме того чтобы посмотреть город и увидеть брата, была затариться, в частности одеть меня. Помню, как мы стояли в очередях за этими платьями. В одном отделе продают одно, во втором — другое. Мне было 8 лет. Мама ставила меня в одну очередь — со взрослыми тетками, сама становилась в другую. Были ограничения, сколько вещей выдавали в одни руки. Мама покупала по два платья. Одно мне, второе — моей подружке Свете по просьбе ее мамы. Платья были одинаковые по фасону, но разные по расцветке. У меня было красное в клеточку, у нее — синее.

Были еще трикотажные платья. Тоже сплошная синтетика. Мама купила два таких желтых платья, и мы со Светкой ходили одинаковые. Но платья прямо эффектные были.

А еще мы с подругой любили рисовать. У нас были бумажные куклы. Мы ждали «Утреннюю почту» — передача была по субботам или воскресеньям. В конце там, как правило, показывали какую-то зарубежную эстраду. Скажем, Глорию Гейнер, которая пела какую-то песню, или Bonney M. Мы смотрели, вот что одеты эти певцы и рисовали своим куклам такие же наряды.

Мама носила парик даже на пляже. Это казалось красивым

— Помню, как мы гуляли с подружками по городу. Тогда женщины только начинали носить брюки, входили в моду длинные юбки в пол. И одна девушка стояла в такой макси-юбке. Нам с подружками было лет по пять. Мы тыкали в нее пальцами, кричали: «Мода моднячая!» и убегали. А сейчас я понимаю — юбка была красивая.

Потом я поступала в музыкальную школу. Меня поразило, как была одета преподаватель, которая принимала экзамен. На ней была синяя обтягивающая водолазка — ну это сейчас я понимаю, что водолазка, а тогда просто кофта называлось — красная юбка годе и парик. Причем седой! А она была обычная русоволосая женщина. Но считалось, что парик — это очень модно и красиво. Готовая прическа всегда. Когда я ее увидела, просто ахнула от этой красоты.

Более того, у моей мамы тоже был парик. Был даже курьезный случай. Родители с друзьями поехали отдыхать на реку. И мама была на пляже, в купальнике. И в синтетическом парике. Есть даже фото. Наверное, ей было очень жарко в нем, но вот на такие жертвы шли женщины, чтобы быть красивыми.

Молодоженам выдавали талоны на туфли и ткань. В свободной продаже этого не было

— Году в 1984-1985 я заканчивала 10-й класс, надо было шить выпускное платье. И была огромная проблема достать ткань и вообще что-то, чтобы ребенка одеть на выпускной вечер. Мой брат как раз женился, и они с женой всеми правдами и неправдами через большую очередь пробрались, всучив на входе 10 рублей женщине, которая пропускала в магазин для новобрачных. В ЗАГСах давали специальную книжечку, где надо было отрезать талончики — на обувь, платье. У меня, кстати, такая сохранилась с того момента, когда я выходила замуж. Они пробрались без этой книжечки и немыслимым образом купили мне ткань на платье и босоножки. И это было что-то сногсшибательное.

В моде был кримплен — это откровенный целлофан. Голимая синтетика, которая скрипела. Лето, жара, юг — и все ходили в этих платьях. Мама носила сама и покупала мне. У меня было два кримпленовых платья — красное и сиреневое. Очень красивых, у мамы был хороший вкус. Опять же покупала она их по блату, через тетю Люду.

В магазинах было не то, что нужно, а то, что завозили

— Помню, что все ходили в пальто. Дубленка — это уже был предмет роскоши. Пальто были осенними и зимними — утепленными, с меховым воротником. Помню, моя одноклассница рассказывала, как ее маме крупно повезло: она купила так называемую кружевницу — такую ткань как драп, но с тисненым рисунком. И эта девочка рассказывала, как в ателье маме шили красивое пальто, как снимали мерки.

Многие шили. Меня отдали на курсы кройки и шитья. Я тогда не смогла научиться. Получилось уже во взрослом возрасте.

Но я помню, как в отделе тканей продавался узбекский натуральный шелк. Он был в их национальной расцветке, которую ты в жизни не наденешь. Очень пестрый. Я вообще не понимаю, зачем его привезли. Сшила из этого платье и ходила бы, как «таджикская мама»?! Этот шелк лежал рулонами, его никто не покупал. Но особенности снабжения были таковы: привозили не то, что нужно, а то, что есть.

На стыке двух эпох, в 1985 году, мне исполнилось 17 лет. Мое детство прошло в СССР. Оно было счастливым и богатым — как материально, так и морально. Но несмотря на это, я не испытываю никакой ностальгии по тому времени. Я бы не хотела вернуться с Советский Союз. Это прошлый век, он должен остаться в прошлом.