«Это был город военных и чиновников». Как Омск стал столицей России

Материал из серии, посвященной 100-летию Белой столицы

Белые истоки

Февральская революция 1917 года привела к свержению императора Николая II и монархического строя, Октябрьская – к установлению советской власти, а следом разгорелась Гражданская война из-за недовольства последней.

Отправной точкой белой истории Омска принято считать бегство представителей советской власти на двух десятках пароходов 7 июня 1918 года. Послужили этому слабая организованность советов и стихийный мятеж рассредоточенного по востоку России Чехословацского корпуса.

«Города и села Сибири были переполнены солдатами царской армии – «фронтовиками», эвакуированными инвалидами. На 60-70 % у этих людей не было ни кола, ни двора. Господствовала безработица. Омск, кроме того, был переполнен бежавшими офицерами. Во всех гостиницах, кафе, ресторанах жили «петроградцы» и «москвичи», прибежавшие сюда из-за продовольственного кризиса, с туго набитыми кошельками золотом. Интеллигенция, с одной стороны, саботировала работу в советских учреждениях, с другой – подпольно организовывалась под руководством эсеров, меньшевиков, генералов и атаманов», – приводит омский историк-краевед Александр Лосунов слова политического деятеля Евгения Полюдова, успевшего побывать на стороне и красных, и белых.

Эту дату, 7 июня, даже объявили праздником – Днем освобождения Сибири. Забегая вперед, сразу скажем, что отметить его смогли только раз – в 1919 году, потом город вновь стал красным (причем город снова сдали без боя). Но до этого еще полтора года. А пока Временное Сибирское правительство объявило, что с 23 июля 1918 года Омск считается Белой столицей Сибири.

Столица разрозненной оппозиции

Но у антибольшевистского движения тоже хватало брешей. Помимо подавления сил красных, внутренняя борьба за власть шла как в Омске, так и по всей стране. «В эпохи революций общественные силы всегда группируются около двух крайних полюсов, делая невозможным существование какой-либо «третьей силы».

Все революционные элементы народа стягивались к Москве под советское знамя, все реакционные – в Омск, под знамя монархической реставрации.

Желто-розовое Самарское знамя не в состоянии было увлечь за собой никого, кроме ничтожных кучек «прекраснодушных» интеллигентов», – пишет советский дипломат и историк Иван Майский.

В сентябре 1918 года после нескольких неудачных попыток Комуч (Комитет членов Учредительного собрания), занимавший Самару, смог собрать в Уфе конференцию оппозиционных сил, действовавших на территории Урала, Сибири и Дальнего Востока. После двухнедельных споров в качестве Временной Всероссийской власти создали Директорию из 5 человек, которая переехала в Омск 9 октября.

«Есть сведения, что на звание столицы претендовали несколько городов, которые все же не прошли «отбор». Екатеринбург был слишком близок к фронту. Иркутск слишком далек от политической жизни. К тому же там, в купеческом городе, позиции капитала значили больше идей белой власти. Томск считался интеллектуальной столицей Сибири, а умными, как известно, сложнее всего управлять. Новосибирск же, точнее, тогда еще Новониколаевск, был безуездным городком Томской губернии, заметно уступающем Омску крупной ж/д станцией. Выбор пал на Омск как на золотую середину. Это был Центр Западно-Сибирского генерал-губернаторства, Степного края, Омского военного округа, Сибирского казачьего войска.

Это был город военных и чиновников, стоящий на середине Транссиба. А сложившейся десятилетиями отличительной чертой городской ментальности была привычка безукоризненно подчиняться и хорошо исполнять приказания свыше»,

- поделился главный архивист Исторического архива Омской области, доцент ОмГТУ, кандидат исторических наук Дмитрий Петин.

То есть еще до революции Омск имел высокий статус. К началу Гражданской войны в городе были сосредоточены административные органы, сформировалась инфраструктура, находились консулы и вице-консулы иностранных держав, дипломатические представители Дании, Швеции, Англии и США. Все это должно было обосновать приезд и нахождение в Омске Директории – новой всероссийской власти.

Появление адмирала

Следом за Директорией, 13 октября, в городе показался 44-летний командующий Черноморским флотом Александр Васильевич Колчак. В Омске он планировал быть лишь проездом, направляясь из Харбина на Юг России в войска генерала Деникина.

«Сразу, как Колчак прибыл в Омск, его пытались утвердить на пост морского министра, – рассказывает Лосунов. – На что адмирал справедливо заметил: «Где в Омске море и флот?» Также Колчака часто обвиняют – преимущественно советские историки – что он был ставленником иностранных союзников.

Авантюра в том, что он попал в Омск практически случайно: он ехал в добровольческую армию бороться с большевиками, а в Омске узнал, что тот умер от рака. Пробираться дальше не имело смысла. У него не было намерения оставаться в городе, но по осознанию своего долга – борьбы с большевиками, свергнувшими царя, чего тот не принял – все-таки остался и дал себя уговорить».

При нем 3 ноября Омск стал Белой столицей всей России за два хода: Временное Сибирское правительство передало Верховную власть на территории Сибири Уфимской Директории, а та, в свою очередь, создала Совет Министров, или Временное Всероссийское правительство. А уже 18 ноября 1918 года произошел переворот. Генералитет и казачья верхушка были недовольны слишком либеральной, по их мнению, Директорией. В их представлениях нужна была власть более жесткая, близкая к военному диктату. Знал ли об этом Колчак – мнения как современников, так и историков не сходятся.

«Корреспондент «Таймса» в своей депеше указывал, что Колчак уже знал о том, что должно было произойти в эту ночь в Омске. Я не думаю, чтобы это было так. Он мог лишь догадываться, что нечто очень неприятное носится в воздухе. Даже наименее проницательные люди из тех, кто был вне сцены, знали это», – говорится в записках непосредственного участника событий начальника английского экспедиционного отряда полковника Джона Уорда.

Так или иначе, Колчак, сформировавший после переворота свое Российское правительство, обрел титул Верховного правителя и Верховного главнокомандующего, а Омск в третий раз получил столичный статус. В тот же день вышло постановление Совета министров: «В виду тяжкого положения государства и необходимости сосредоточить всю полноту верховной власти в одних руках Совет министров постановил передать временно осуществление верховной государственной власти адмиралу Александру Васильевичу Колчаку, присвоить ему наименование Верховного правителя».

Собственные деньги

Признание Верховного правителя оказалось не всеобщим. Продолжение политической борьбы потребовало от белых огромных расходов. Для их покрытия с 10 октября 1918 года была начата эмиссия собственных денег, которая за год достигла 16 млрд рублей. Сибирские, омские – так их называли в обиходе по всей стране. Для этого с января 1919 года колчаковский Минфин для размещения своего денежного производства реквизировал табачную фабрику Георгия Серебрякова (сегодня это кирпичное двухэтажное здание на углу улиц Лермонтова и Декабристов, признанное памятником архитектуры, о котором в рамках цикла публикаций о белом Омске ИА «Город55» расскажет отдельно - вот здесь).

Также символом власти считался знаменитый золотой запас. Изначально он принадлежал Российской империи и с периода Первой мировой войны хранился в Казани. Еще летом 1918 года его захватили белогвардейские части под командованием полковника Каппеля и перевезли в Омск. Это были монеты, слитки, золотой песок, изделия из драгоценных металлов, аффинажные слитки на общую сумму 650 млн рублей. Для своеобразной демонстрации силы летом 1919 года Омский минфин даже устроил выставку предметов из золотого запаса. Она позиционировалась как открытая, но в действительности туда попали только высокопоставленные лица, прежде всего, иностранные представители. Экскурсии на выставке проводил подчас лично министр финансов Иван Михайлов, подчеркнул историк Петин.

«Фронт против Колчака»

Но котел, вскипевший в 1917 году, продолжал бурлить. «Сплетни и интриги [в белом Омске] были в порядке вещей и вовлекали всех, начиная от мелкого дворника вплоть до высокопоставленного правительственного министра», – цитирует краевед Лосунов канадского историка Нормана Перейру. «Некоторые газеты, в частности хабаровское «Слово труда» (20 ноября), вообще недоумевали: «Кто такой Колчак? Какие у него политические заслуги перед Россией? Откуда он взялся? Как смел он объявить себя правителем страны, которая его совершенно не знает?», – пишет советский и российский историк Генрих Иоффе.

По всей стране собирали добровольцев на «фронт против Колчака». Агитплакаты кричали: «Царский адмирал, помещик и надежда всех дармоедов-толстосумов, мучителей-офицеров и мироедов-кулаков, Колчак со своими белогвардейскими бандами угрожает перерезать богатейшие пути – Волгу и Сибирскую дорогу, по которым в наши голодные губернии непрерывно идет сейчас хлеб и другие необходимые для трудящихся продукты.

Удача Колчака несет смерть, рабство, худший голод, порку, старое засилье помещиков, купцов, царских жандармов и все прочие ужасы царского строя жизни. <…> Каждый честный сознательный гражданин Советской Республики, подлежащий очередной мобилизации, обязан как революционер исполнить свой долг».

Власть Колчака продержалась полтора года. «Обелить» всю Россию не вышло. Белое правительство продолжало оставаться в Омске вплоть до эвакуации в Иркутск 13 ноября 1919 года вместе с производством денежных знаков и золотым запасом, а уже 14 ноября город заняла Красная Армия.

Правда, по дороге, пока дорогой груз передавали сначала чехам, а те потом большевикам, недосчитались ценностей на 700 тысяч рублей. Для сравнения: в те времена средняя зарплата составляла 400–700 рублей. К тому моменту белые уже истратили на военные нужды около 190 млн рублей, и должно было оставаться 460 млн. Но когда советская сторона, эвакуировав золото обратно в Казань, провела в 1921 году ревизию, в части ящиков под взломанными пломбами оказался песок. Провернуть это мог тот, у кого был доступ к печати. Похитителя монаршего золота так и не нашли, но основная масса все же досталась красным.

От столицы до забвения

В январе 1920 года Колчака сдадут красным и расстреляют по постановлению Иркутского военно-революционного комитета. С его уходом Омск не сразу утратил свою столичность. Так, 23 ноября 1919 года в город был переведен Сибирский революционный комитет – высший орган управления в регионе. Но.

«В некоторой степени, советская власть все же не простила Омску его белого прошлого. Это очевидно, хотя официально не прописано.

В июне 1921 года Сибревком и другие органы управления переводят в тогда неприметный Новониколаевск, который с тех пор получает активное развитие, а с 1926 года именуется Новосибирском. Омск же с 1921 года ушел на вторые роли», - рассказал Петин.

По официальным данным, Новониколаевск предпочли Омску якобы из-за более центрального географического положения, тем не менее до сих пор, уже после падения советской власти, тот факт, что Омск был центром оппозиции, стараются обойти, добавляет его коллега Лосунов.

«Брендом Омска является то, что он был Белой столицей России. Пусть и незначительное время – около полутора лет. Обидно, что на государственном уровне это стараются обойти и забыть. Хотя вспомнить это актуально хотя бы для того, чтобы наконец примириться. Гражданская война – это всегда общенациональная трагедия, в ней надо ставить точку», – считает историк.

Источник: ИА «Город55»