Четыре диагноза омички, умершей от рака «неизвестно чего»

Утром 9 марта одной из пациенток торакального отделения онкологического диспансера резко стало плохо. Соседка позвала на помощь, женщину экстренно увезли в реанимацию. Спасти ее не удалось. Непосредственная причина смерти: внезапная остановка сердца. Предварительный диагноз: злокачественная опухоль четвертой стадии «неуточненной локализации». Умерла омичка Татьяна Капошко, 52 года. Смерть для медиков была довольно ожидаемой, запустились стандартные процедуры: оформление бумаг, звонок родственникам с дежурными словами соболезнования, получение согласия на вскрытие.

От вскрытия семья отказалась, лишившись возможности уточнить диагноз. На этом с медицинской точки зрения была бы поставлена точка — если бы не скандал, который подняла дочь умершей Екатерина, доставившая врачам едва ли не больше хлопот, чем быстро угасавшая в отделении пациентка.

«Мы не знаем, от чего ее лечить»

За сутки до смерти, в праздничный день 8 марта, она пришла к матери в последний раз. Накануне женщине стало плохо, поднялось давление, началась одышка. Дочь нашла ее в неприбранной постели с кислородной трубкой. Она уже с трудом могла сидеть и испытывала постоянные боли. Персонала поблизости не было.

«Не знаю, сколько бегала искала врача, его нигде не было. Одна медсестра на все отделение. Все жмут тревожную кнопку, она бегает разрывается. За мамой не ухаживали. Я сама ее и в туалет водила, и постельное меняла. Врач не знал, что она не ест», — рассказала девушка Городу55.

Лечащий врач, придя на вызов, ограничился советом поставить укол обезболивающего. Но боли у пациентки не прекратились, она просила о помощи. Найти медика снова оказалось непростой задачей: на этаже его не было, медсестра занималась другим больным. Наконец, видя положение, на поиски побежала уже санитарка. Однако доктор невозмутимо постановил: «Ну что ж, поставим вам еще укол». И попросил дочь уйти, поскольку закончилось время посещения.

Напоследок между ними состоялся такой диалог:

«Почему не лечите, чего тяните?!» — спросила она.

«Мы не знаем, от чего ее лечить», — честно признался врач.

«Три месяца лечили не от того»

Чтобы понять, от чего лечить, пришлось прибегнуть к диагностической операции — удалению ребра. Но история началась еще раньше. В онкодиспансер Татьяна попала уже 6 февраля, после череды неверных диагнозов в Нововаршавской ЦРБ и платном омском медцентре.

По мнению дочери, заподозрить рак и сэкономить целых три месяца можно было еще в Нововаршавке. Впервые Татьяна обратилась в местную ЦРБ в начале ноября с жалобами на ноющую боль в левом боку в области сердца. 11 дней ее лечили от пневмонии левого легкого. Затем выписали, посоветовав почему-то продолжить лечение в платном медцентре «СитиМед». Там пульмонолог прописал ей сильнейшие антибиотики. Но симптомы только ухудшались, Татьяна вернулась в райцентр и обратилась к терапевту, попросив дать направление в областную клиническую больницу.

В направлении ей отказали, но поставили новый диагноз: хронический бронхит, и лечили некоторое время от него. Женщине становилось хуже. Она пошла к другому терапевту в той же ЦРБ и «приобрела» еще одну болезнь: на этот раз ее начали лечить от бронхиальной астмы. Направление в область снова не дали.

О раке впервые заговорили только в конце января, когда женщина, находясь в Омске, попала на скорой помощи в больницу им. Кабанова. Там ей диагностировали онкологию 2-й стадии и направили в диспансер. Это прозвучало как гром среди ясного неба — тогда никто не мог даже представить исход.

«Три месяца лечили не то тех болезней, а в последний месяц жизни просто не оказывали помощь. Не лечили, поэтому я такой шум и поднимаю. Ей антибиотики-то начали колоть, когда уже операция прошла, скажем так, не совсем удачно», — говорит девушка.

Из консультаций с другими специалистами она узнала, что, когда пневмония долго не лечится, это сигнал заподозрить онкологическое заболевание. Однако местные медики, сами путаясь в диагнозах, не решились беспокоить довольно нестандартным случаем городских коллег.

Удаленное ребро

Онкодиспансер стал последней «инстанцией». Женщина пришла туда с одышкой, болями в груди и сильным кашлем, которые развились буквально за месяц, но еще достаточно бодрой. Сразу был созван консилиум, на котором завотделением, не увидев онкологии по медицинским документам, назначил серию исследований и анализов. Выяснилось, что в диспансере их не делают. «Пусть делают, где хотят», — был ответ докторов. Женщина, теряя драгоценные дни, отправилась по клиникам и принесла все необходимые результаты.

Впрочем, ясности исследования не внесли. Больную направили к гинекологу, к онкологу, потребовались дополнительные анализы. Татьяне становилось хуже с каждым днем, она не ела, потеряла 15 кг. На очередном консилиуме завотделением признал: мы не знаем, что с ней, нужно делать диагностическую операцию. 26 февраля ее наконец госпитализировали, но с операцией возникла заминка. «В вашем состоянии вы ее не перенесете», — заявил лечащий врач.

До 1 марта женщина просто лежала в отделении, получая лишь обезболивающее, утверждает дочь. Состояние ухудшалось, она почти ничего не ела. Внезапно операция все же произошла: к пациентке просто вошла медсестра и пригласила в операционную. Заранее в известность ее никто не поставил.

По мнению дочери, прошла она не совсем удачно. Татьяне удаляли ребро, чтобы направить его на исследования и подтвердить онкологию. Но делали это почти наживую — опасались, что она не выдержит анестезии.

«Операция была без наркоза и длилась около полутора часа, при операции врач упустил сосуд, и мама потеряла много крови. После должны были делать переливание, но его никто так и не сделал», — утверждает она.

«Не обращайтесь в прессу»

Следующие семь дней Татьяна таяла на глазах. Она перестала ходить, мало говорила, дышала с помощью кислородной трубки. Ребру предстояло отправиться на анализы, до подтверждения диагноза о химиотерапии речи быть не могло. Но реальность терминальной стадии рака встала со всей очевидностью.

«Я вижу, что у вашей мамы рак 4-й стадии, но мы не знаем, чего», — таково было мнение медиков.

Гистология пришла всего за три дня до смерти. Худшие опасения подтвердились, но какой орган поражен, так и не выяснилось. На 11 марта назначили консилиум, чтобы выбрать метод химиотерапии.

«Я спросила, не будет ли поздно? Поможет ли потом химия? Врач ответил: положение вашей мамы не крайне тяжелое, и лечение поможет», — рассказывает дочь.

До 11 марта Татьяна не дожила.

«Я с другими врачами посоветовалась, мне сказали, если онкология есть, не важно, какой орган поражен, химию нужно делать в срочном порядке. Никто даже не думал делать. Лечения не было никакого», — уверена она.

Девушка считает, что матери просто своевременно не оказали помощь. Также она предполагает, что летальный исход мог ускорить болевой шок при операции наживую. Она заподозрила неладное и в документах: после смерти в медицинской карте были указаны метастазы по всему телу, но за несколько дней до смерти врачи говорили, что их не видели, — поэтому и была отложена химиотерапия.

На горячей линии регионального Минздрава дочери предложили встретиться с главврачом — и попросили не обращаться в прессу. Такую же просьбу сделал заместитель главврача, лично приглашавший девушку на встречу. Девушка решила, что с руководством онкоцентра ей говорить больше не о чем. Вместо этого она готовит документы в суд.

Позиция Минздрава

Город55 попросил пресс-службу регионального Министерства здравоохранения прокомментировать рассказ Екатерины. В ведомстве не дали никаких подробностей, сославшись на врачебную тайну и невозможность разглашения диагноза. Однако отметили, что лечение пациентка получала, а летальный исход связан с поздним обращением в онкоцентр. О каком лечении идет речь, если химиотерапия не началась, и почему женщину, которая не покидала больниц со времени появления первых симптомов, не направили туда раньше, в пресс-службе не уточнили. Редакция направила официальный запрос в Минздрав.

По словам дочери умершей, семья также обращалась в прокуратуру, откуда материалы передали в Следственный комитет по Омской области, который уже ведет проверку. В СУ СКР попросили направить запрос.

Город55 будет следить за развитием событий.

Обновлено: Минздрав ответил, что ведомство начало внутренние проверки в Нововаршавской ЦРБ и онкологическом диспансере. Ответ обещали предоставить в конце месяца.

Редакция также получила ответ пресс-службы регионального СУ СКР. «Следователем следственного отдела по Центральному округу г. Омска (по месту нахождения медучреждения, в котором скончалась женщина) проводится доследственная проверка, в ходе которой будут выяснены все обстоятельства лечения и причины смерти пациентки (лечения не только в онкодиспансере, но и в других медучреждениях, куда обращалась за медпомощью женщина). Вопрос о необходимости возбуждения уголовного дела будет рассмотрен по итогам проверки», — сообщили в Следкоме.