Театр медицинских действий. Как работают омские хирурги в одном из сложных отделений

За два года пандемии мы привыкли к тому, что медики на передовой — это «красная зона». Другие болезни и увечья будто отошли на второй план. Перед Днем медицинского работника, который отмечается 19 июня, Город55 решил посетить приемное отделение хирургии ГБ-1, где принимают самых «тяжелых» пациентов. Вахты здесь — такой же не видимый здоровыми людьми фронт, как в ковидариях, но вспоминают о нем гораздо реже. Мы пообщались с врачами о насущном: изнурительных сменах, эмоциональном истощении и способах психологической разгрузки.

Невидимый фронт

Уже на подходе к «хирургии» внимание привлекают то и дело приезжающие машины скорой помощи, из которых выносят людей на носилках. Внутри отделения практически все стулья заняты пациентами. У каждого какое-то увечье — кровоточащие раны, замотанная голова с пятнами крови. По коридору провозят каталки с завернутыми в простыни людьми. На одном из поручней — пятна крови. Внезапно стены пронзает истошный крик с верхних этажей — кажется, из «красной зоны».

Картина не для слабонервных, но для медиков это обычные будни. Город — миллионник, а ГБ-1 — одна из основных его больниц. Потому приходится работать на износ. Сюда поступают пациенты с самыми тяжелыми травмами — ДТП, криминал. Контингент часто специфический. Многие пациенты — герои криминальных сводок, будоражащих город преступлений. Пока следователи ищут улики, медики «латают» людей. Здесь не важны обстоятельства, при которых человек попал в больницу, главное спасти жизнь.

Настоящим фронтом хирургическое отделение становится во время крупных аварий. До сих пор свежа в памяти медиков трагедия с обрушением казармы в поселке Светлом, откуда солдат везли в том числе в ГБ-1.

«Это еще не много людей, — говорит хирург Андрей Ткачев о длинной очереди в его кабинет. — Вот когда в 2015 году в поселке Светлом рухнула казарма, было массовое поступление больных. Везли молодых солдат. Было ощущение, что мы оказались в зоне какого-то боевого конфликта, потому что везли молодых парней в военной форме с тяжелыми травмами. Реально мы работали всю ночь».

С шампурами в горле

Бытовые травмы, с которыми сталкиваются медработники, тоже поражают сознание людей, далеких от медицины. Заместитель главврача ГБ-1 Сергей Мамонтов рассказал, что порой приходится извлекать из пациентов.

«К нам частенько привозят из СИЗО заключенных. Они, чтобы не сидеть в камере, бывает глотают предметы. Чаще всего глотают то, что можно достать. Как-то заключенный, худенький астеник, проглотил термометр. Ему не повезло, так как термометр провалился в кишечник и с помощью ФГДС уже было его не достать. Пришлось лапороскопическим методом прооперировать, рассекать кишку и вытаскивать. Он два дня полежал и выписали его. И такое бывает», — вспоминает врач.

Опасность людей может подстерегать в самом неожиданном месте.

«Лет 10 назад привозили пациента. Как раз сезон был, лето, шашлыки. Мужчина споткнулся, упал и ему вонзились в шею три шампура с нанизанным на них мясом. Привезли к нам его уже без мяса, но с наполовину отрезанными шампурами», — рассказывает Мамонтов.

Главное вовремя упасть на диван

В таких напряженных условиях, когда повседневность - чужие боль и страдания, серьезной проблемой может стать эмоциональное выгорание. Известный феномен - черный юмор медиков, который служит защитной реакцией. Но одним юмором не спасешься. Город55 расспросил врачей, как они эмоционально разгружаются.

"Работаем на срыв практически, когда ты уже не можешь, а надо! Но это моя обязанность, мой долг помогать людям. Лучший антидепрессант для меня - это музыка. Я сам по себе меломан, и когда чувствую моральное или физическое истощение, то слушаю музыку, она меня успокаивает. Ну и самый главный релакс - сон. Главное правило неотложного хирурга - в любое свободное время упасть на диван, потому что потом сна может и не быть", - делится хирург Андрей Ткачев. 

Медсестра отделения ультразвуковой функциональной диагностики Алия Аскербаева разделяет его мнение о главном релаксе - сне. 

"Прихожу со смены и стараюсь поспать хотя бы немного, а потом занимаюсь домашними делами, детьми и всем остальным. Семья поддерживает меня с моей работой. У супруга работа тоже была не из легких, он работал в полиции, потому меня прекрасно понимает", - рассказывает медсестра. 

Однако у коллег есть и другая позиция. Замглавврача Сергея Мамонтова спасает от выгорания... работа. Для него отдушина и способ привести свое состояние в норму - встать за операционный стол. Концентрация и полное погружение в процесс освобождают от рутинной суеты, организм будто взбадривается. 

Впрочем, семья тоже играет большую роль, добавляет он. К тому же его родные люди тоже из области медицины, поэтому понимают друг друга без слов.  

Медицинские суеверия

Всем известно, что у врачей есть свои суеверия, которых они придерживаются, несмотря на свойственный медицине рационализм. Возможно, это тоже своего рода защитный механизм.

«Например, хирурги не любят, когда пациенты спрашивают, сколько будет длиться операция. Как правило, всегда после этого вопроса, происходят какие-то сложности. Бывает, делаешь по 5-10 стандартных операций в день, уже чуть ли не с закрытыми глазами, а тут пациент спрашивает про время и сразу начинаются непонятные препятствия. Мы даже стараемся на этот вопрос не отвечать, а спрашиваем: «Вы куда-то торопитесь?» — улыбается Сергей Мамонтов.

Есть еще одна примета, которая плотно укоренилась в жизни и работе хирургов. В домашних условиях упавший на пол столовый прибор — к гостям. В операционной упавший инструмент — к тяжелой процедуре. Впрочем, сразу предусмотрено и «противоядие».

«Если с операционного стола упал инструмент, то это как знак, что операция может вестись всю ночь или что мы столкнемся с трудностями. Но есть „теория“, что, прежде чем поднять инструмент, надо на него наступить, тогда операция пройдет успешно», — говорит врач.

Впрочем, времени на интервью у медиков немного, да и нам самим неловко отрывать их от работы. Врачи чаще всего немногословны, скупы на рассказы — и на жалобы. Характер их работы больше выдает усталость во взгляде, сухая деловитость, доведенные до автоматизма действия. То, что нам кажется сродни героизму, для них — рутина. Но спасающая жизни.