Бумажное оздоровление. Как омских инвалидов списывают с государственных счетов

Все решает математика

Еще три-четыре года назад в стране насчитывалось 12.5 млн инвалидов, к концу прошлого года их оказалось уже 11.8 млн. Аналогичную динамику показывает Омская область. За три года в регионе количество детей с таким статусом выросло с 8 до 8.6 тыс человек, однако взрослых нетрудоспособных стало меньше сразу на 3 тыс: в 2017 году — 127 тыс, в 2018 — 125.3 тыс, в 2019 — 124 тыс (данные регионального Министерства труда и социального развития). Вряд ли речь идет о том, что люди с ограниченными возможностями стали массово выздоравливать. Скорее, это эффект новой методики по определению инвалидности. Многие считают, что она подменяет медицинский поход математитическим анализом.

Ранее инвалидов перевели из-под опеки Минздрава в ведение Минтруда. В 2015 году ведомство выпустило приказ № 1024н, который ввел новые классификации и критерии для присвоения статуса инвалидности. Изменились сроки и условия его получения, появилась балльная система оценки здоровья. Получить розовую справку стало гораздо сложнее, многих стали лишать уже существующего статуса, а вместе с ним льгот и ежемесячной денежной выплаты (ЕДВ).

«Инвалидность — это не только признание ограниченных возможностей жизнедеятельности человека. Люди получают ежемесячные денежные выплаты, которые обходятся государственной казне почти в половину триллиона рублей в год. Правительство посчитало, что это слишком жирно. В принципе все это — и пенсионная реформа, на пять лет отодвинувшая выход на заслуженный отдых, и „оздоровление“ инвалидов — укладывается в русло главной государственной идеи — сократить расходы на социальные выплаты», — сказал «Новым известиям» юрист Дмитрий Симонов.

Как отмечает издание, бюджетные планы действительно подтверждают эту тенденцию.

Из пояснительной записки к бюджету Пенсионного фонда РФ следует, что объем помощи год от года будет снижаться. В 2019 году получателей выплат среди инвалидов станет меньше на 200 тысяч человек. Сейчас их 11.6 млн человек. В 2020 году их будет 11.4 млн, в 2021 — 11.3 млн. То есть «плановое оздоровление» поставлено на поток и заранее заложено в финансовые документы, пишут НИ.

За бортом господдержки

За этими цифрами скрываются личные драмы, когда люди, ранее подходившие под критерии инвалидности, внезапно оказываются за бортом государственной поддержки. Взрослые с явными ограничениями вынуждены не только работать наравне со здоровыми коллегами, но и самостоятельно обеспечивать себя лекарствами — зачастую дорогостоящими. А семьи с детьми-инвалидами часто попадают в замкнутый круг: матери не могут работать, потому что ребенку нужен постоянный уход, который, в свою очередь, требует постоянных материальных затрат. Выплат и льгот, хоть частично покрывающих эти расходы, они лишены.

«С 2018-го года — это просто поголовное снятие инвалидности со всех практически детей. Дают, да и то скрипя душой, только колясочникам или лежачим, которые уже не встают. Отказывают при малейшем намеке на улучшение состояния, не принимают во внимание сопутствующие заболевания, сознательно, вопреки выводам лечащих врачей, не замечают прогрессирующее ухудшение», — рассказывает изданию президент «Лиги защитников пациентов» Александр Саверский.

Чтобы получить статус, нужно пройти медико-социальную экспертизу (МСЭ), которая оценивает состояние больного в процентах и присваивает ему баллы. В комиссиях МСЭ заседают не практикующие врачи, а чиновники от медицины. Многие жалуются на их равнодушие и в целом необъективность критериев. Люди с явными нарушениями признаются здоровыми, хотя вести полноценную жизнь не в состоянии.

Государство мотивирует

Между тем некоторые эксперты видят в этом определенную логику. Директор омского «Центра экспертизы в области здравоохранения» Дмитрий Потопальский пояснил Городу55, что новая система нацелена не столько на экономию, сколько на попытку подтолкнуть людей к более активной социализации. Этой же идее, кстати, служит инициатива Минтруда отказаться от термина «инвалиды» в законодательстве: по замыслу смена формулировок приведет к созданию системы интеграции в общество людей с ограниченными возможностями.

Часто возникают ситуации, когда люди с инвалидностью, получая выплаты, теряют желание как-то себя социализировать, пытаться быть не просто обузой, но найти работу, пытаться себя обслуживать. Они теряют мотивацию, интерес ко всему и просто смиряются. Когда они лишаются статуса или излечиваются, то начинают искать себя, выстраивать свою жизнь. Дмитрий Потопальский, директор «Центра экспертизы в области здравоохранения»

Потопальский считает перевод инвалидов из Минздрава в Минтруд вполне обоснованным: первый должен заниматься лечением и реабилитацией, второй — социальной поддержкой. По его мнению, государство, хоть не без огрехов, постепенно выстраивает эффективную систему коммуникаций. Например, сейчас людей с ограниченными возможностями не обязывают собирать справки по больницам, учреждения сами их передают в комиссии МСЭ. В свою очередь, у людей есть возможность оспорить решение МСЭ, в том числе в судебном порядке. При этом эксперт признает проблемы с субъективностью существующих критериев и некомпетентностью персонала комиссий, выносящих зачастую странные вердикты.

«Квалификация сотрудников, нанятых заседать в медико-социальных комиссиях, невысокая. Как правило, это люди, которые плохо состоялись в системе как врачи. Когда начинают давать проценты, это все очень условно. Но это болезнь переходного периода. Правовая поддержка и профессиональная помощь, я думаю, со временем будет увеличиваться, сбалансируются по квалификации сами комиссии, решения будут определяться более честными процедурами. Сейчас готовится третий приказ Минтруда, который потихоньку отменяет действие предыдущих. Подходит к тому, что приказ № 1024 скоро признают недействительным, будут подготовлены новые критерии, новый порядок назначения инвалидности», — говорит он.

Без медицинских церемоний

И все же этот осторожный оптимизм не решает проблем, с которыми сталкиваются конкретные люди прямо сейчас. Одну историю «Новым известиям» рассказала мать 20-летней девушки, страдающей диабетом I степени. Она была инвалидом с детства. Предполагалось, что это статус пожизненный. В 18-летнем возрасте ей присвоили 3-ю группу, но в этом году неожиданно сняли без всяких объяснений.

«Как? Почему? За что? В объяснения не вступают. Неприступным видом дают понять, что в настоящее время основным документом, которым руководствуются эксперты МСЭ, […] является […] Приказ Минтруда России за N 1024. Во оно что! А ведь [нас предупреждали], что теперь с инвалидами будет разбираться государство — без медицинских церемоний, путем математического анализа», — рассказывает женщина.

Состояние девушки раньше оценивалось в 40%, а в этом году инвалиду с почти 20-летним стажем диабета поставили оценку 30% — а это отказ в получении группы.

Работать, чтобы покупать лекарства

С похожей ситуацией столкнулась молодая омичка, которая согласилась поговорить с Городом55 на условиях анонимности. В детстве ей поставили диагноз «рассеянный склероз». Внешне нарушения почти не заметны. Правда, отказывает правая рука, ухудшается зрение, временами появляется хромота, головокружения и головные боли — постоянные спутники. В бытовом плане девушка не может себя обслуживать — ей помогает мама. Однако она работает на административной должности на полный рабочий день и придумывает на работе легенды про неправильно сросшийся перелом, чтобы объяснить ограниченную функциональность руки, из-за которой не может заполнять документы.

Я привязана к работе: если не буду работать, я не смогу позволить себе лекарства. Не знаю, как там решают, что с такими нарушениями нельзя мне дать третью группу — «рабочую». Я же не прошу «нерабочую». Если бы у меня была инвалидность, была бы хотя бы справка, что мне предназначен реабилитационный период. А сейчас ничего нет, если обострение, я месяц на больничном.говорит девушка

Омичка трижды проходила экспертизу, но ее состояние оценивали лишь в 20%. По мнению государства, она здоровый человек. При этом статус мог бы защитить и ее трудовые права (она осталась бы в своей компании по квоте для инвалидов и не опасалась каждый день быть уволенной), и компенсировать затраты на лечение с и так небольшой зарплаты.

«Похожие истории тысячами происходят по всей стране. Инвалидная реформа — самая зверская из всех, что проводились в России. […] МСЭ — то искусственное и вредное порождение. Сидящие там чиновники один раз увидели человека, отказали ему и больше никогда не увидят. Что с ним происходит, выживет он или нет, не их ответственность. И если в делах о врачебных ошибках мы часто доказываем вину и выигрываем суды, то статус инвалида нам удалось вернуть всего один раз за 10 лет!» — рассказывает глава московского сообщества инвалидов Вера Исаенко.

Что делать

Совет в свое время дала вице-премьер правительства Ольга Голодец: нужно занимать более активную позицию, писать в вышестоящие инстанции, знать и защищать свои права. Обе наши героини им воспользовались: они оспаривают решение территориальной комиссии в вышестоящей МСЭ и ждут нового вердикта. Если будет отказ, то остается только перспектива судов. Однако юристы отмечают, что основная масса населения в России не привыкла обращаться к судебным инстанциям.

«Часто у людей копится глухое раздражение, они это могут высказывать в разговорах, в соцсетях, но пойти в суд не каждый готов», — говорит омский юрист Дмитрий Шейко.

Дмитрий Потопальский предлагает еще одно решение: координироваться с сообществами инвалидов. Однако и тут есть проблема.

«Если ты один говоришь, власть тебя не услышит. Нужно обращаться от лица организаций. Власть не то чтобы совсем не слышит — ее разворачивают и заставляют слышать. К сожалению, у руля областных обществ инвалидов во многом стоят не совсем правильные люди — они имеют прямой доступ к региональным властям, но многих вопросов не поднимают вообще», — отмечает специалист.