«Извините, но ваш отец умер». COVID-19 глазами омских студентов-медиков

«Тяжело отпускать пациентов»

Студентка 5 курса Педиатрического факультета ОмГМУ Анастасия Пегасина с начала пандемии более 10 месяцев отработала палатной медсестрой в «красной зоне» МСЧ-4. Прервавшись на сессию, летом 2021 года омичка вновь вернулась в медсанчасть в период стремительного роста заболеваемости — с этой недели медучреждение вновь перепрофилируют под прием «ковидных» пациентов. Омичка пока не готова дать точную оценку текущей ситуации с заболеваемостью — нужно, чтобы прошло больше времени. Но между собой врачи предполагают, что «третья волна» будет тяжелой в плане количества пациентов и их состояния. Как отмечает Анастасия, в Омске мы наблюдаем только начало очередного «витка» COVID-19, и как события будут развиваться дальше, неизвестно. Пока можно сказать лишь одно: омские медики готовы к разным сценариям, в том числе и самым неблагоприятным.

Анастасия Пегасина устроилась медсестрой в МСЧ-4 в июне 2020 года. Начиная с 3 курса, студенты ОмГМУ могут сдать на сертификат медсестры или медбрата — работать в этой профессии необязательно, но, по мнению Анастасии, прежде чем стать врачом, необходимо пройти все ступени.

«Когда узнали, что коронавирус добрался до России, был страх. Я первое время отстранялась, переживала за родителей. Даже не думала, что столкнусь с этим так близко. Летом после сессии я собиралась устраиваться медсестрой, узнала, что в МСЧ-4 набирают сотрудников. Уже на месте мне сказали: здесь „ковид“, надо будет работать в СИЗ. Пришла домой, рассказала родителям. Они немного испугались. Отстранялись первое время после того, как я приходила со смены, а потом все как-то успокоилось. Конечно, первое время было страшно. У всех был страх заразиться. Я боялась, что у меня сразу будет тяжелая стадия заболевания, я заражу всех родственников, умру. Это продолжалось два месяца, потом прошло».

Первое время Анастасия осваивала профессию, набиралась опыта у старших коллег. Во время смены нужно было ставить капельницы всему отделению, ставить уколы, отвозить пациентов на необходимые манипуляции, брать кровь — некоторые процедуры в течение смены нужно было проводить неоднократно. Особого внимания требовали пациенты в тяжелом состоянии, за показателями которых нужно было тщательно следить, чтобы при необходимости оперативно позвать врача.

Важный навык, который пришлось осваивать с самого начала, коснулся общения с пациентами. Оказалось, что люди задают много вопросов — к примеру, о коронавирусе. Многие были в панике: они слышали об этом заболевании по телевидению и вот заразились сами. С первых дней работы в отделении Анастасия училась давать пациентам объяснения не с точки зрения медицины, а «обычными» словами. По словам омички, этот навык очень пригодится ей в будущем в работе педиатра, когда придется общаться с родителями маленьких пациентов.

«Поначалу было тяжело оставаться на сутках. Обычно ты ложишься спать, утром просыпаешься и идешь в университет. А тут тебе нужно работать сутками. Это не просто как в обычном „нековидном“ стационаре. Ты надеваешь средства защиты: костюм, маску, две пары перчаток, в которых еще нужно делать манипуляции с пациентами. Одни перчатки быстро рвутся, поэтому приходится брать двое. Очень сильно потеешь, из-за чего потом появляется сыпь; задыхаешься, у тебя тахикардия. Летом в 30-градусную жару было абсолютно невозможно: ты насквозь мокрый, у тебя потеют очки, ты ничего не видишь. Зато худеешь быстро, в этом плюс», — заметила девушка.

Пациентов моложе 40 было немного, в основном — с серьезными сопутствующими болезнями. Чаще всего в отделении лежали люди в возрасте 65-70 лет и старше. Они смотрели на медиков в защитных костюмах с удивлением, словно на инопланетян, а потом успокаивали, просили не переживать и подкармливали вареньем. Если к физическим неудобствам вроде ношения СИЗ удалось привыкнуть, то к смертям пациентов привыкнуть так и не получилось. Анастасия проводила целые сутки с пациентами, за это время они успевали рассказать чуть ли не всю свою жизнь.

«В первый же день я вышла на работу, тут же позвонили на пост из реанимации и сказали, что умер пациент, надо его забрать и отвезти в морг. Я всех людей, которые болели в моем отделении, пропускала через себя. Ты к ним настолько привязываешься — трудно отпускать. Когда он „тяжелеет " или ты его отправляешь в реанимацию, для тебя это немного болезненно. Я очень тяжело воспринимала, особенно во второй волне, когда многие умирали. Выносили по трое, по четверо в день, было и такое. Не могу свыкнуться с тем, что я видела смерть людей. Кто-то умирал у меня на руках. Это переносилось очень тяжело».

Анастасия помнит момент, когда заплакала перед пациенткой. Женщина лежала в больнице вместе со своим отцом — коронавирус подтвердился у обоих. Когда мужчина скончался, девушку попросили сходить к дочери за его вещами.

«Я пошла к женщине. Она стала спрашивать, что случилось. Я видела, что она понимает, что произошло, но не до конца. Говорю: „Извините, но ваш отец умер“ — и начинаю плакать. Даже не знаю, почему так произошло».

В основном от «ковида» умирали пожилые пациенты, но особенно всех потрясло, когда 8 марта скончалась 25-летняя девушка с тяжелым сопутствующим заболеванием.

«У нее было двое детей. На 8 марта утром дети принесли ей какие-то открытки, которые они сами нарисовали: „Мамочка, с праздником“. Медсестры не успели ей донести, потому что до этого времени она скончалась… Она лежала не в моем отделении, но все в больнице разговаривали об этом: для всех это было стрессом», — рассказала Анастасия Пегасина.

По словам Анастасии, многие ее знакомые работали с «ковидом». Иногородние студенты, уехавшие из Омска в начале пандемии, устраивались в больницы в своих городах, сельские трудились в районных больницах. Некоторые поначалу боялись — больше из-за возрастных родственников, которых могли заразить. Однако потом они переезжали на съемные квартиры и все равно устраивались в «красную зону». В какой-то момент найти место в «ковидном» стационаре стало тяжело: штат везде был сформирован, однако, по словам Анастасии, те, кто хотел, устроился.

«Считаю, что в сложившейся нелегкой ситуации врачи и студенты-медики не должны оставаться в стороне. Нельзя относиться к этому халатно и говорить, что этого нет — это есть и протекает, к сожалению, очень тяжело. Будущий врач должен в этом поучаствовать, как и все медработники».

Сейчас, по оценке омички, рост заболеваемости происходит быстрее, чем во время «первой» и «второй» волн коронавируса. С появлением новых штаммов трансформируются клинические проявления заболевания: сегодня у «ковидных» пациентов наблюдаются симптомы, характерные для ОРВИ — головная боль, насморк, потеря аппетита, тошнота. «Индийским» штаммом заражаются в том числе и те, кто ранее переболел «уханьским».

«Отчасти новые вспышки происходят из-за так называемых „антипрививочников“. На мой взгляд, если бы полгода назад привились хотя бы 60-70% населения России, то, скорее всего, „третьей волны“ бы не было. Многие по-прежнему уверены, что ситуация обойдет их стороной. В связи с этим хотелось бы попросить людей быть прагматичными и не пренебрегать мерами безопасности: носить маску в общественных местах и транспорте, обрабатывать руки антисептиком и др.».

Билет в Омск за миллион

Сергей Солопун, студент 5 курса лечебного факультета Лечебного факультета ОмГМУ с началом пандемии и переходом на «дистант» вынужден был уехать домой в Казахстан. Вернуться раньше тех, кто оказался в подобной ситуации, ему удалось практически чудом. Находясь на родине, Сергей слушал рассказы знакомых, работавших в «красной зоне», и тоже рвался работать с «ковидными» больными. Сейчас он работает в больнице, правда, не с коронавирусом: устроился по своему будущему профилю. Студент надеется, что ситуация с заболеваемостью не усугубится и не придется вновь возвращаться на дистанционное обучение.

С началом пандемии Сергей Солопун, тогда еще студент 4 курса, уехал домой в Казахстан с чувством неизвестности. Переход на «дистанционку» практически совпал с сессией. «Все это было неожиданно, никто не знал, что будет дальше — ни студенты, ни преподаватели. Я не знал, когда смогу вернуться и смогу ли. По телевизору говорили, что это продлится до 2023 года. Не попасть туда, где прожил пять лет… Тут уже вся моя жизнь. С семьей, конечно, хочется побыть, но учеба, друзья, увлечения, спорт — все здесь. Не знал, что смогу так соскучиться по Омску и так его полюбить. Я больше всего хотел, чтобы побыстрее появилась вакцина, и все это закончилось».

Часть пандемии в Казахстане Сергей провел в деревне. В крупных населенных пунктах было слишком неспокойно: закрывали целые города, люди не могли выехать, повсюду стояла полиция, военные, не ходил транспорт.

«В обществе была паника, я видел ее каждый раз, когда выходил на улицу. А я в это время больше всего переживал за учебу. Сначала все было через WhatsApp: созванивались, списывались, нам говорили, какие темы читать. Потом стал активно применяться образовательный портал ОмГМУ: туда загружались материалы для подготовки, мы заливали выполненные задания. Пришлось привыкать к новому формату. Потом стали использовать Discord и Zoom, мы снова смогли контактировать с группой, преподавателями», — вспоминает Сергей.

По словам студента, в чем-то учеба на «дистанте» оказалась эффективнее привычного очного формата. К примеру, не нужно было тратить время на поездку в университет. Сергей признается, что в Казахстане занимался только учебой: не было никаких отвлекающих факторов. Пары в Zoom, по его словам, мало отличались от аудиторных. Преподаватели вели лекции из дома, с кафедры, из больниц: многие работали в красной зоне. Эмоциональная обстановка на занятиях, по словам Сергея, была спокойной, панике никто не поддавался: только иногда обсуждали эпидемиологическую статистику и делились надеждой на скорое появление вакцины.

Но, помимо теории, есть еще и практические навыки. «Практика у нас идет в рамках циклов: на протяжении какого-то периода мы занимаемся только определенным предметом. К примеру, терапия, хирургия. Повезло, что у нас во время дистанта не было дисциплин, подразумевающих сдачи большого объема практических навыков — к примеру, как на пропедевтике. Ее мы успели сдать очно».

С приходом «ковида» многие студенты погрузились в практику с головой. Кто-то помогал людям в рамках движений «Волонтеры-медики» и #МыВместе: развозили продукты, лекарства. Кто-то работал в поликлиниках: ребята помладше стояли на входе, измеряли пациентам температуру, брызгали на руки антисептиком. Те, кто постарше, сидели на приемах с врачами. Многие знакомые Сергея работали в «красной зоне». Студентам, которые были вовлечены в работу и волонтерство, шли навстречу и при необходимости позволяли сдать задание по учебе попозже. Сам Сергей помогал в региональном Минздраве, а про «красную красную» зону знает по рассказам друзей.

«Условия не то чтобы кошмарные — просто издержки профессии. Тяжело быть весь день в СИЗе. Очень жарко, душно, не поправить, не почесаться. Находиться в этом костюме — врагу не пожелаешь. Тем не менее, ребята не сдавались, работали, не уходили. Не знаю ни одного человека, который говорил: „Сложно, уйду“. Все до конца отработали. Как мне рассказали ребята, их потрясло, когда был пик смертности. Люди в категории 40+ болели, умирали. Очень много людей уходило».

Сам Сергей тоже хотел работать в «красной зоне», рвался в Омск, чтобы помогать, но приехать не получалось из-за закрытых границ. В итоге ему удалось приехать раньше, чем другим студентам — в январе, когда начал заниматься оформлением российского гражданства. Позднее его знакомые из Казахстана при попытке вернуться в Омск столкнулись с хаосом в авиасообщении: многие рейсы отменяли, в том числе непосредственно перед вылетом. Люди, рискуя, тратили по 40-50 тысяч рублей на билет, выбивали эти деньги назад после отмены рейса, снова рисковали… Некоторым везло: удавалось улететь. Сергей вспомнил момент, когда билет стоит миллион тенге — около 170 тысяч рублей.

«Ощущение, что все проходило не на жизнь, а на смерть. В самые тяжелые моменты пандемии врачи неделями не видели свои семьи, потому что самоотверженно отдавали себя работе. Знакомые медики ночевали в больницах. Ситуация не из приятных, когда не видишь девушку, жену, брата неделями. С другой стороны, это как минимум важный опыт: застать собственными глазами, получить представление о том, что такое эпидемия в принципе. Это очень большой багаж знаний».

Сейчас Сергей устроился в БСМП-1 медбратом в урологическое отделение: он планирует связать свое профессиональное будущее с этой специальностью. Его знакомые, работающие в «красной зоне», говорят, что прирост заболеваемости в больницах ощутимый, пациентов много.

«Я недавно прошел второй этап вакцинации. Нисколько не жалею, что вакцинировался. Верю, что люди проявят сознательность, и удастся избежать дальнейшего взрывного роста заболеваемости. Надеюсь, люди будут слушать специалистов, а не антипрививочников, и мы избежим всех этих проблем».