«Душить железною рукой». Как Рождество в Омске пережило революцию и 1920-е

Город55 попытался реконструировать, как отмечали Новый год и Рождество в Омске в первые десятилетия 20 века — переломное время для традиции. В этом мы ориентировались на газеты того времени и рассказ краеведа, председателя Общества коренных омичей Владимира Селюка.

Как было до революции

В Российской империи новогодние праздники длились с 24 декабря (Сочельник) по 6 января (Крещение) — прообраз современных зимних каникул. Отмечалось, в первую очередь, Рождество, которое приобрело во-многом уже светский характер, а Новый год оставался в его тени — как еще один повод собраться после рождественских гуляний.

В далекий военно-бюрократический Омск модные новинки поставляли приезжие чиновники. Так в последней трети 19 века в домах зажиточных горожан закрепились и рождественские елки — образец приобщения к европейской культуре. Служащие подражали столичным манерам начальства, от них те уходили в народ, стирая даже сословные границы. На рубеже веков елки были уже вездесущим атрибутом. Их ставили в Сочельник, украшали самодельными игрушками из ваты и бумаги (стеклянные игрушки все же были не для всех), а также яблоками, конфетами, орехами.

Не было елок только в крестьянских избах. У крестьян под Рождество наступала денежная пора — они готовили продукты и рубили ели на продажу в город, а сами довольствовались традиционными развлечениями: катанием на санях, колядованием с «ряжеными» и обильными угощениями — последними перед постом. Был даже вариант деревенского мороженого — шариков из творога, которые начиняли «изысканным» изюмом и выставляли на мороз.

К елкам у крестьян отношение было, по современным понятиям, экологичное. Рубить деревья, которые нельзя пустить на топку (а ель слишком смолянистая для этого), было нерационально.

У городских жителей были другие приоритеты. Торговля переживала бум (хоть и не в нынешних масштабах). В магазины завозили мандарины, орехи, в рестораны — живых раков, открывался рождественский базар со всякой снедью. В генерал-губернаторском дворце давали бал, где могли отметиться все городские модники. В школах уже были приняты утренники, также много было благотворительных елок в социальных учреждениях. Отмечали Рождество дома в семейной атмосфере, а днем люди разъезжали с визитами, причем этот обременительный для обеих сторон обычай упростился до того, что достаточно было оставить на входе визитку.

Культурно провести вечер можно было в театрах или на маскарадах с популярным тогда лото. А еще был каток: его заливали прямо на реке — Омке у устья Иртыша, где-то между современными мостами. Иногда на Рождество запускали фейерверки. А вот город никак особо не украшали. Впрочем, некоторые коммерсанты, вроде купчихи Шаниной, у которых были подстанции, подключали на своих заведениях иллюминацию. В остальном же в Омске толком не было и фонарных столбов, не говоря об электричестве в домах.

О чем писали газеты

Газеты предреволюционных годов (самые популярные — «Омский вестник» и «Омский телеграф») не слишком концентрировались на праздниках. Печатались обычные новости, телеграммы, криминальные хроники. Большой раздел с лета 1914 года был посвящен перепечатанным сводкам с фронтов. Однако рождественское время угадывалось в содержании обязательной афиши на передовице.

«Общественное собрание. 1 января 1917 года имеет быть маскарад с призами за лучшие костюмы»,информировал читателей «Омский телеграф».

«31 декабря грандиозная встреча Нового года. Масса сюрпризов. Принимается запись на кабинеты и столики»,сообщал «Омский вестник» 25 декабря 1915 года.

«В город Омск приедет большой известный цирк»,анонсировалось там же.

Судя по афишам, накануне революции публика засматривалась драмой «Морфинистка», «гигантом кинематографии» «Царица Нила» про Клеопатру и киногастролями Шаляпина в кинотеатре «Гигант. Из газет можно было узнать, что «получены живые раки», в саду «Россия» открыт каток, где будет играть оркестровая музыка 44 Сибирского стрелкового полка, а также открыты сборы «на елку детям беженцев».

В 1914 году сообщалось, например, что заведующий омским переселенческим пунктом устроил в бараке елку для переселенцев и их детей, а общество помощи переселенцам в этом никакого участия не приняло. А литературный раздел был полностью посвящен Рождеству: в нем печатались грустные святочные рассказы омских авторов вперемешку с меланхолическими стихами (все же эпоха декаданса).

В то же время в печать начинала просачиваться тревожная обстановка последних дней империи. Если в прежние годы передовицы рекламировали пиршества и базары с форелью, икрой и фаршированной дичью, то в выпуске «Омского телеграфа» за 1917 год появилось сообщение: «К населению Омска».

«Граждане. Недостаток продуктов принимает угрожающие размеры. Растет дороговизна. Требуются дружные усилия всех нас, чтобы их смягчить. Требуется создание органов, через которые все мы могли бы знать, что в городе есть, что и как для населения может быть добыто»,сообщал «Омский телеграф» 4 января 1917 года.

В рождественские праздники 17-го года омичи избирали «продовольственные попечительства», чтобы хоть как-то регламентировать снабжение. И регулярная газетная рубрика «Сводки с фронтов» оптимизма не вселяла.

Гражданская война

Гражданская война только усугубила кризисные явления в экономике (до голода, впрочем, не дошло), но не так уж сильно повлияла на повседневную жизнь омичей. Приход Временного правительства ненадолго законсервировал в Омске порядки рушащейся империи. После колчаковского переворота город стал столицей белой России, однако сам он своей «столичности» не ощутил. Жизнь шла своим чередом. Праздники особых трансформаций тоже не претерпели, только стали скромнее и с нотками тревоги за будущее. Под Рождество омичи, как и прежде, собирали вещи и деньги на нужды воюющих, только уже на других — близких — фронтах.

В эти годы в Омске появилось много новых изданий, в том числе военных и казачьих (а вот «вестник» и «телеграф» не пережили революционных катаклизмов). Однако в архиве библиотеки им. Пушкина нам удалось найти только один новогодний выпуск — «Голоса Сибирского казачьего войска» за 1918 год. В нем печатались вполне соответствующие духу времени стихи и просьбы о сборах для военных.

«Граждане! Прочь вздоры и раздоры / Не место им средь вас, где быть должна любовь / Не время им, когда, как тяжкие укоры / Орудия гремят и братьев льется кровь / Рождается Христос!» писал поэт в «Голосе Сибирского казачьего войска»

Советская власть

Считается, что большевики сразу же отменили Рождество и запретили елки. Однако все было не так однозначно. В Омске советская власть установилась лишь в 1920 году, а в деревнях она не ощущалась до 21-22 года — комиссары фактически до них не добирались. К тому же начавшийся НЭП смягчил острые углы. Разумеется, в прессе Рождество в связи с религиозными коннотациями больше не упоминалось, но жителям праздновать его никто не запрещал, как и ставить елки. А вот с богослужениями в церквях действительно стало сложнее.

Впрочем, к концу 20-х зимние праздники почти изгнали из публичной плоскости. Не было никаких шумных праздневств, детских утренников, а елки слыли вредным мелкобуржуазным обычаем. Тем не менее на семейном уровне традиция осталась жива, Рождество и Новый год праздновали по-тихому — дома. И иногда даже с елками.

Советская печать поначалу Новый год тоже не игнорировала (не Рождество), но адаптировала его в нужном русле. Например, «Рабочий путь» от 1 января 1922 года, между публикациями о «продовольственном преддвухнедельнике», приводит рассказ «Четыре встречи нового года»: бывший революционер рассказывает, как встречал праздник в 1901 году на подпольном собрании, в 1904 году — занимаясь подготовкой первой революции, в 1905 году — уже в каземате за антиправительственную деятельность, и наконец в революционный год, осуществив мечту всей жизни.

Иногда праздники для широкой публики все же устраивали — в целях благотворительности. Доходило до совсем не «идейных» кабаре.

В 1925 году «деткомиссия», «озабоченная усилением средств, на которые можно было бы увеличить помощь беспризорным детям, организует в гортеатре грандиозную встречу нового 1926 года. Вкратце программа вечера такова: идет веселая комедия-сатира на королей. После спектакля — встреча Нового года. Затем — кабаре»сообщал «Рабочий путь» в декабре 1925 года.

А еще упомянуть Новый год можно было в карикатуре, например, изобразив старый 1925 год в виде нищего старика и новый 1926-й — как пыщущего здоровьем юношу, и все это под бодрым заголовком: «Улучшение качества продукции». Кроме того, обращают на себя внимание «Новогодние пожелания» в стихах — Губпродкому, Губсовнархозу и т. д.

«Душить железною рукой хищенья, взятку и разбой!» желали авторы «Губпрокурору»

30-е: камбэк

В середине 30-х советским людям официально вернули полузабытую традицию уже в новом эклектичном каноне. Начинали «внедрять» советский Новый год через детские утренники в школах и детских садах, где появились елки и — впервые — Дед Мороз в современном обличье. Вскоре праздник со всеми атрибутами стал снова семейным.

В первоянварском выпуске «Омской правды» (она сменила «Рабочий путь») за 1934 год про Новый год не упоминалось, говорилось про отмену карточной системы и переход к широкой продаже хлеба. Встречались заголовки «Требуем расстрела изменников родины!» и «Контреволюционным саботажникам — суровую кару!» Однако в следующем году газета сообщала, что «более 200 игрушек сделали учащиеся школы № 1 для новогодней елки» (стахановские темпы были важны в любом деле). А в 1941 году публиковалась уже заметка о сооружении общегородской елки на площади Дзержинского высотой 17 метров, которая, на современный манер, собиралась «из нескольких десятков сосен».

Праздничная атрибутика ярко характеризует время.

«Вокруг елки делаются ледяные фигуры, изображающие защитников родины — красноармейца, летчика, танкиста. Вблизи центрального входа будет выставлен макет орудия, ведущего огонь по группе фашистов»,пишет «Омская правда» в январе 1941-го.