Posted 13 января, 06:00
Published 13 января, 06:00
Modified 13 января, 06:00
Updated 13 января, 06:00
2024 год выдался переломным для строительной сферы в России: обязательная цифровизация, сокращение бумажной работы, отмена льготной ипотеки, растущая инфляция. Это стало серьезной проверкой на прочность. Затронули все эти процессы и Омскую область.
Под конец прошлого года Город55 встретился с руководителем бюджетного учреждения «Омскоблстройзаказчик» Андреем Бобровниковым. В интервью говорим о проблемах отрасли, упоре на цифровизацию и сложностях работы с проектировщиками и застройщиками.
Андрей Бобровников родился 30 апреля 1982 года в Омске. В 2004 году окончил ОмГТУ по специальности «Тепловые электрические станции», в 2016 году получил дополнительное образование по направлению «Проектирование зданий и сооружений».
В разные годы Бобровников работал в коммерческих компаниях инженером-конструктором, инженером по проектированию сетей отопления и вентиляции, главным инженером. С 2013 по 2017 год занимал пост директора «Проектного бюро „РИЦ“», с 2019 по 2023 год — гендиректора «Проектного института „Горпроект“». «Омскоблстройзаказчик» возглавил в ноябре 2023 года.
— Сколько объектов сейчас курирует «Омскоблстройзаказчик»?
— Мы как заказчик ведем не только стройки, но и объекты, которые только начинаем проектировать, а также объекты, которые планируется запускать в стройку, и нам их передают в работу.
Губернатором намечен был путь, при котором по примеру федерации заказчик в строительстве должен быть компетентным профессионалом. Поэтому уходят от той модели, когда у нас заказчиками выступали директора школ, минкульт, минспорт и другие ведомства. В России для этого создали публично-правовую компанию «Единый заказчик в сфере строительства», и эту практику постепенно начинают масштабировать на регионы.
К нам сейчас добавляются объекты от различных ведомств: от минсельхоза нам передали строительство школы в селе Одесское, от минтруда — строительство социальной деревни. Еще мы строим хирургический корпус на Булатова, инфекционный стационар на Перелета, школу в Ясной Поляне. В прошлом году получили финансирование на этот долгожданный объект с чередой судебных дел.
На 2025 год в стройку к нам заходит еще четыре объекта. Хотелось бы не называть их, пока они точно не встанут в госпрограмму. Помимо этого, у нас есть объекты, которые мы построили, и пять лет вместе с подрядчиками несем гарантию по ним.
Хотел бы заострить внимание, что мы затрагиваем полный цикл — от задумки, когда где-то на уровне государства решается, что есть необходимость что-то построить, потом начинается работа предпроектная и проектная, строительство, ввод в эксплуатацию и эксплуатация. Поэтому, если весь список объектов взять, которые у нас постоянно находятся в работе, это несколько десятков объектов в разной стадии готовности.
«Омскоблстройзаказчик» выполняет функцию государственного заказчика в регионе. Раньше бюджетное учреждение чаще было просто генподрядчиком. Однако теперь оно выступает именно в роли заказчика: занимается и управляет полным инвестиционным циклом:
— Какой строительный объект вы бы назвали самым сложным и проблемным? И почему?
— Я бы не сказал, что объекты проблемные. У нас возникают, наверное, больше проблемы с реализацией, и вот тут причин может быть масса.
— Какие, например?
— До того, как я пришел сюда работать, у меня всегда было мнение, что любой объект строится без проблем, когда есть три звена, которые полностью грамотные, компетентные и порядочные — это заказчик, проектировщик и застройщик. Сейчас мое мнение не изменилось. Если из этих трех составляющих каждый молодец, то объект вообще не бывает проблемным, все идет очень хорошо. Про такой объект даже никто и не знает, он просто сдался, и все.
Если любое из этих трех звеньев выпадает, это становится восклицательным знаком: оранжевый уровень угрозы. Если, не дай бог, два звена выпадают, то это красный свет: критический объект, скандальный. В таком случае это всегда уголовные дела, масса возмущенных граждан, потому что объекты все социальные, долгожданные, они не просто для красоты появляются. Это те объекты, которые строятся для создания комфортных условий проживания.
Мы со своей стороны как заказчик стараемся не быть проблемой в любом проекте, пытаемся регулировать деятельность и с проектировщиками, и со строителями. Если удается это сделать, тогда проблемных объектов нет.
На сегодняшний день у нас на каждом объекте целая вереница задач, но это обычный жизненный процесс. Как мне говорили: не торопись, чтобы не было никаких проблем, потому что проблем нет только у мертвых.
Так что давайте проблемы называть задачами и просто-напросто их решать. У любой проблемы есть путь ее решения, и если три звена готовы работать, а не просто отсиживаться, прятаться, на кого-то перекладывать свои задачи, тогда ни одна проблема не становится камнем преткновения в реализации объектов.
— Экс-подрядчик школы в Ясной Поляне говорил, что на срыв сроков строительства повлиял в том числе очень сырой проект. Да и в целом часто звучат жалобы по этому пункту. Как вы считаете, в Омске есть проблемы с проектированием? И почему допускаются такие «неидеальные» проекты?
— У плохого строителя всегда кто-то виноват. На сегодняшний день у нас любой проект не является 10 заповедями, которые с горы Моисей спустил. Проект разрабатывается двухстадийно — это проектная документация, когда определяются основные какие-то показатели, проходится экспертиза, определяется стоимость объекта, и рабочая документация.
В советское время практически все элементы, из которых здание строится, были зарегламентированы ГОСТом, не было другого выбора, все было по плановой экономике.
Сейчас все по-другому. Если я два-три года назад сам создал проект, то вполне вероятно, что сегодня часть оборудования в принципе уже может не выпускаться и не использоваться. Изменения проектов 100% производятся на каждом объекте. Это уже такая вещь, которая никого не удивляет, и само законодательство подстроилось и дало механизмы, по которым можно вносить изменения в проект достаточно быстро.
Когда застройщик говорит, что проект плохой и сырой, доля истины в этом может быть. Действительно, все делают люди, а значит, могут допускаться какие-то ошибки. Но у нормального строителя, который зашел и хочет строить, есть все механизмы для того, чтобы откорректировать проект, внести туда какие-то изменения. У меня как у заказчика есть механизмы для того, чтобы эти изменения узаконить, чтобы мы могли строить дальше, уложиться в срок, стоимость и сохранить приемлемое качество.
Про проекты, которые, скажем так, совсем плохие, я могу долго разговаривать, потому что сам отработал в проектировании 15 лет и последние пять лет был директором проектного института «Горпроект». Мы сделали массу социальных объектов — школы, детские сады, у нас был огромный опыт работы с бюджетными проектами.
Пресловутый наш 44-й закон (44-ФЗ, регулирующий правила госзакупок, — Прим. ред.) обязывает определять поставщиков, в том числе на такие важные проектные работы, путем аукциона. В итоге там могут выиграть компании, которые не имеют опыта, но снизили цену в разы. Возможности сделать качественный проект у них нет. А ошибки, которые допускаются при проектировании, потом аукаются десятками и сотнями миллионов рублей убытков и влияют на сроки строительства.
Дело в том, что при планировании проекта закладывается какое-то финансирование, определяется доля софинансирования. Соответственно, федерация действует жестко в этом плане. Она не работает, как раньше: вот вам деньги, построите — молодцы, не построите — добавим. Она действует сейчас так: у нас с вами соглашение, вы должны обеспечить в регионе 1000 школьных мест, мы для этого вам дадим денег, если вы не угадали с финансированием, думали, что это стоит 100 млн рублей, а стало 200, то наша часть осталась прежней, а все остальное вы добавите сами из своего кармана. А если вы еще и вовремя не уложитесь в сроки, мы свою часть вообще в принципе заберем и отдадим кому-нибудь другому. А вам тогда и это придется из своего кармана финансировать и докладывать. Такие емкие и дорогие проекты область, конечно, потянуть не может за счет только своих резервов. Это сразу становится крестом на объекте.
Для меня всегда было непонятно, почему именно по проектным делам складывается такое отношение, что это небольшая часть расходов, как-нибудь проект пускай сделается. Но именно на этом этапе закладываются все те самые проблемы, которые потом решаются и уголовными делами, и чем угодно.
— А какие-то пути решения проблемы с выбором недобросовестных проектировщиков есть?
— Любой заказчик, конечно, скажет: дайте мне возможность, я выберу сам надежного проектировщика, но это будет идти вразрез с законом о том, что закупки должны быть максимально прозрачными и доступными.
Мы сейчас максимально пытаемся свои закупки по проектированию проводить не аукционами, а конкурсом. Потому что конкурс хоть немножко позволяет нам отсеять тех, кто готов конкурировать только ценой. Мы ставим условия, что это должен быть все-таки штатный коллектив с опытом выполнения работ. Даже это не всегда нас может обезопасить, но тем не менее это хоть что-то дает.
— При строительстве поликлиники в Восточном создавался цифровой двойник объекта, что вроде бы позволило избежать непредвиденных расходов. Так ли это и чем еще помогает использование цифровых технологий?
— Речь идет о технологии BIM-моделирования, которое в России трансформировалось в ТИМ — технологию информационного моделирования. Объясню, в чем ее суть.
Если классическое проектирование — это создание планов, схем объектов и очень много условностей, схематичного изображения, то в BIM-моделировании используются специальные программные продукты, которые позволяют, по сути, собирать здание из тех запчастей, из которых его соберут и в реальной жизни.
Тут мы уже не чертим схематично здание, мы это здание строим, просто делаем это в виртуальной реальности. Мне кажется, поколение ребят, которые в «Майнкрафте» (6+) провели много времени, — это те самые наши сотрудники, которые должны технологию информационного моделирования на ура воспринять и хорошо в ней отработать.
Если вы откроете цифровую модель поликлиники в Восточном, вы найдете там каждый элемент, из которого эта поликлиника была сделана. Есть кран? Он там будет нарисован. Есть труба? Вы тоже увидите, как она выглядит и где конкретно будет проходить.
Соответственно, это и дает те самые плюсы, о которых мы говорим, и устраняет те самые минусы проектирования, которые мы затронули в предыдущем вопросе. Человек, который будет собирать объект в виртуальном пространстве, уже точно не сможет пропустить, чтобы у него труба где-то в окно вышла или прошла через электрический щиток, или еще какие-то коллизии допустить, которые впоследствии вскроются. То есть сразу же визуально объект создается таким, как он будет выглядеть в натуре на площадке.
— А если говорить про стоимость?
— Если ты собрал все кубики, у тебя их, например, 10 тысяч, и ты точно знаешь, сколько каждый кубик стоит, то стоимость этого объекта невозможно оценить недостоверно. Человек, когда составляет проект или смету, может запятую поставить где-то не там, неправильно посчитать и ошибиться. Здесь же это сделать невозможно. 10 тысяч деталей, на каждую деталь есть название, указано, что это такое, почему именно она используется и сколько она стоит.
Я впервые с этой технологией в 2017 году столкнулся в крупном холдинге, который строил жилье. В Казахстане, в Астане, у них объем строительства был миллион квадратных метров. Но даже у структуры, которая не имеет никаких государственных ограничений, обладает огромным количеством финансов и руководство которой заточено и желает внедрить эту технологию, четыре года занял этот процесс. И он не дошел до окончательной стадии.
Я просто понимаю, что это очень сложный процесс, потому что много времени уйдет на то, чтобы всех участников — начиная от проектировщиков, заканчивая прорабами на стройке — к этой технологии привести.
Но я вижу пока эффект от внедрения BIM-моделирования. Да давайте начнем хотя бы с проектировщика и заказчика и получим тот самый пресловутый двойник здания, который точно определен уже и по ценовому параметру, и визуально нет никаких косяков, с которыми потом на стройке приходится стоять и выдумывать, что же делать и как исправлять ситуацию.
— Будет ли эта технология применяться на остальных государственных объектах в Омской области?
— Государство внедрением цифрового моделирования занялось не сегодня и не вчера. Этот объект, поликлиника, на самом деле и не мог по-другому быть сделан, потому что с 1 января 2022 года все государственные объекты должны создаваться с технологией информационного моделирования.
Да, где-то это делается, где-то нет, а где-то применяется только для видимости. Но процесс этот не остановить. База нарабатывается. На сегодняшний день по нашим объектам везде в техзадании прописано, что они выполняются в технологии информационного моделирования. То есть мы настаиваем, требуем и отслеживаем, чтобы новые проекты, которые делаются, создавались именно в этой технологии.
Эффект же, повторюсь, очевидный: нет коллизий, нет неучтенных материалов при строительстве. Не возникнет потом такой ситуации, когда куда-то потерялась тысяча квадратных метров. Это позволяет нам соблюдать сроки и контролировать деньги.
— На объекты в Омской области часто заходят иногородние компании. У нас в Омске нет сильных подрядчиков?
— Если сейчас открыть программы, которые по ОКВЭДам показывают, кто же у нас в Омске есть, мне приходится констатировать, что крепких строительных компаний у нас недостаточно.
Строительных компаний с оборотом в 1 млрд рублей у нас всего восемь. Но не все из них — наши клиенты. Одна компания, например, «Омус-1, занимается промышленным строительством и работает на крупнейшем омском предприятии. Две-три компании — это жилищные строители (в частности, „Стройбетон“, „Завод сборного железобетона №6“). И останутся одна-две компании, реально наши подрядчики.
— Как, по вашему мнению, можно увеличить число крепких строительных компаний в нашем регионе?
— Если смотреть стратегически, то надо строительную компанию выращивать. Вспомните, как у нас выглядела ситуация с дорожниками еще лет 10 назад. Дороги не строятся, какие-то ДРСУ полумертвые существуют, мрак полный. Но как только появилась среда, на которой компании могут расти, тот самый дорожный фонд, когда у вас в отрасль вливаются, допустим, 20 млрд рублей, появились компании, которые могут иметь оборот 3—4 млрд рублей.
Эти компании на таком фоне потихоньку за несколько лет доросли до того, что у них есть новейшая техника, оборотные средства, они могут себе позволить расти и развиваться. Это та самая мощь, которую можно нарастить. А нарастить ее можно только объемами строительства. Не по щелчку пальцев, конечно.
Со строительными компаниями необходимо действовать по такому же сценарию. Это очевидные вещи. Потому что работать с привлеченными компаниями долго не получится. Можно какие-то дыры заткнуть, кто-то приехал, что-то помог возвести. Но строить долговременную программу в таком случае невозможно: застройщик как приехал, так и может уехать. Завтра, если в другом регионе будет интереснее объект, он туда уедет.
Своих застройщиков плюс выращивать надо как минимум для того, что они нам налоги платят. Поступили нам, например, федеральные деньги на строительство объекта, а мы их, выходит, в другой регион отправили, потому что приехал строитель из другого региона.
Поэтому однозначно строить надо своими компаниями. Для того, чтобы они появились, надо пройти тот же путь, что с дорожниками. Сначала дать питательную среду, потом холить их и лелеять, парники вокруг них строить, сорняки полоть, удобрения им давать. Это неотъемлемая часть процесса, и только тогда, возможно через два-три года, мы с вами увидим нормальные компании, которые будут себя чувствовать хорошо. У них в штате будет персонал, новая техника. И тогда мы сможем на что-то надеяться.
— А в соседних регионах как обстоит ситуация с крупными строительными компаниями?
— Если посмотреть три соседних региона — Тюмень, Новосибирск и Екатеринбург, то не в нашу пользу расстановка сил. В Тюмени, например, 40 строительных компаний с оборотом больше миллиарда, в Новосибирске — 150, в Екатеринбурге — 200.
Но я верю, что и в Омске удастся добиться улучшений. С дорожниками смогли исправить ситуацию, значит и со строителями сможем. Просто нужно методично и системно отрабатывать этот вопрос.
***
В 2025 году под контролем «Омскоблстройзаказчика» должны начаться либо возобновиться сразу несколько важных строек — это школа в Ясной Поляне, которую местные жители очень ждут, школа в Одесском, медицинские корпуса в Омске, социальная деревня для нуждающихся. Есть и объекты, которые наконец-то должны сдать после неоднократных переносов сроков и смены подрядчиков: среди таких, например, школа в Исилькуле.
Хочется верить, что все получится сдать вовремя и без нарушений, а наступивший год пройдет без скандалов в строительной сфере.