Невозможно покинуть Омск. Люди много лет доказывают обратное по всей России

Коллеги из «Новых Известий» выяснили, что особенно не нравится россиянам восток страны. В «топе» регионов только 4 субъекта западнее Урала. Да и то, Пермский край и Республика Коми стоят на границе между западом и востоком.

Как бы ни сетовала статистика на новые «философские пароходы», на уклонистов, на СВО в целом, «пустоши» зародились задолго до этих событий, и даже пандемия здесь почти не виновата.

Ранее мы писали, куда уезжают люди. Теперь разберемся — откуда, чтобы рассмотреть проблему с разных сторон.

Последние 5 лет люди активно покидают 68 регионов, которые занимают 95% площади страны. А страна — это не столько территории, сколько люди, которые на них живут и работают. В голых пустошах проку никакого, кроме природных красот. Все больше областей, краев и республик хотят превратиться в безлюдные пустоши, как у Стивена Кинга.

Омская область лидирует по количеству уезжающих, как и завещала нам «Омская птица», но на самом деле, отток населения с годами снижается.

В  2017 году область покинули 27,5 тыс. человек, а в 2021 — уже менее 22 тыс. За 8 месяцев этого года — потеря 10,4 тыс. человек. Омичи уезжают в ХМАО на заработки и в Краснодарский край за теплом.

Больше опасений у экспертов вызывает угольная столица — Кемеровская область, которой руководит Сергей Цивилев.

В Кузбассе на каждые 100 жителей приходится 6 желающих уехать. Это катастрофа, потому что желание с действиями у кузбассцев не расходятся: в начале 2022 г. В регионе жили 2,6 млн человек, из них почти 156 тыс. за последние 5 лет снялись с регистрационного учёта.

Доцент Института демографии им. А. Вишневского объясняет, почему перспективы у шахтерских регионов не блещут:

«Люди, например, живут в шахтерских моногородах. Но если вы не работаете на шахте, то там на самом деле делать нечего. Еще шахты постоянно закрываются как в самой области, так и в соседней Хакасии, и в республике Коми».

Угольный сектор сокращается. Это непрестижный и тяжелый труд. Работать в шахте теперь — не то же самое, что в эпоху СССР.

Не зря Никита Мкртчян называет шахтерские города моногородами. Кроме шахты там действительно работать негде. Молодежь не хочет в промышленность, и если вообще рабочие места для них где-то и появляются, то это сектор услуг. А много ли услуг нужно шахтерам, которым в основном 50 лет?

Демограф Алексей Ракша считает, что региональные власти еще и завышают показатели численности населения в Кемеровской области:

«Там население быстро сокращается, это экологически опасный регион, многие люди хотят оттуда уехать, но не могут. Для Кемеровской области отток населения — это вообще не новость. Там он постоянный, даже если это не фиксируется статистикой. Я уверен, что настоящее население Кемеровской области заметно ниже, чем по официальным данным», — комментирует он ситуацию.

Эксперты, опрошенные «НИ», сошлись во мнении, что надежды на быстрое исправление ситуации тщетны, не помогут ни репрессии, ни увольнения. Хоть как-то привлечь людей в регионы могли бы, по мнению Никиты Мкртчяна, дополнительные выплаты от государства. Конкретно Кемеровской области он предложил выпросить денег из федерального бюджета и ввести, например, региональный маткапитал на третьего ребенка или особые условия для бизнеса и для переселения по программе для соотечественников.

Дефицит бюджета Кузбасса в 2022 году ожидается в 12,5 млрд рублей, а это 10% от доходов. Добыча угля сократилась на 11,2%. На Западе никто уголь не покупает, а отправлять на Восток не дают свои же, поэтому денег в регионе нет и не предвидится.

У каждого региона, откуда «бегут» люди, есть одна общая черта — уязвимая экономика.

Оренбургская область, например, плохо перенесла пандемию. Только за 2020 год потеряли работу 15 тыс. молодых людей — это 9,2% от занятой молодежи до 30 лет. Особенно пострадала сфера обслуживания. Найти работу оренбужцам тяжело из-за проблем с образованием. Это признавал даже губернатор Денис Паслер:

«У нас нет ВУЗов. Они у нас есть, но у нас их нет. Толку от них никакого нет сегодня <…> Мы далеко отстали от того, что делается в других регионах».

Качество ВУЗов сильно сказывается и на Челябинской области. В 2021 году регион потерял 18440 человек от 14 до 35 лет. Как считают эксперты, значительная часть из них — это бывшие школьники, которые уехали учиться в Екатеринбург или Санкт-Петербург. Кто не поехал за знаниями, уезжает за зарплатой. Соседние Свердловская область и Башкирия кажутся челябинцам заманчивее.

Республика Коми славится месторождениями нефти и тюрьмами. Если вы не нефтяник или надзиратель, то перспективы скромные. Если оценивать по методике Международной организации труда, то уровень безработицы в регионе — 7,3%. Это без скрытой безработицы и частичной занятости.

В Забайкальский край никто не приезжает, да и уезжают не в таких масштабах, как, например, из Кузбасса. Там просто стойко и стабильно спиваются. Как заверяет главный врач-нарколог края, уровень алкоголизма в Забайкалье в 1,5 раза выше, чем в среднем по России. Тут уж не до саморазвития, которое, по мнению президента, должно спасти людей от водки. И не до переезда.

Рецепт «счастья» прост как в поговорке — не учите жить, помогите материально. Но результат от вливаний в «старые» регионы, как выясняется, близок к нулю.

Получается очередной замкнутый круг. Чтобы люди вернулись в регионы, там нужны деньги, а чтобы начали поступать деньги — нужны люди. За «красивые глаза» давать региональным властям деньги в количестве выше насущных потребностей никто не будет. Если вы не Чечня, у которой есть Рамзан Кадыров, или не Крым с Севастополем, в которые влили 1,375 трлн рублей. Остальным регионам, увы, так не повезло.