История о пустых стульях. Молодые омские урбанисты разочаровали 87-летнего художника

В молодежном пространстве «306 квадратов» прошло мероприятие в формате public talk на тему «Сохранение, восстановление и переосмысление советских городских объектов». Как говорилось в описании встречи, будут участвовать «архитекторы, урбанисты, общественные деятели, любители советской эстетики, люди, у которых есть любимые места в городе, которые хочется восстановить».

На связи по Skype на встрече присутствовал художник-проектировщик Виктор Десятов, который стал важным связующим звеном между наполовину утраченным прошлым омской архитектуры и активистами, которые пытаются дать этому прошлому новую жизнь. Организаторы public talk восстанавливают плитки с рисунками в подземном переходе у бывшего Дворца пионеров, пытаются сберечь затерянный на территории Дворца зодиакальный круг. А Виктор Десятов — человек, который это все придумал.

Дворец пионеров был построен в 1977 году; идеи, которые были придуманы и воплощены художником и командой его талантливых коллег, значительно опережали свое время. Аудитория public talk надолго затихла, слушая, как на территории Дворца рождались чудеса: павильон для маленьких фотографов и режиссеров в виде избушки на курьих ножках, двухуровневый бассейн с фонтаном и барельефами для юных судомоделистов, система дорожек для изучения ПДД.

Предметом гордости Виктора Александровича стал Музей пионерской организации. На стенах не было места для размещения экспонатов, и художник придумал устроить выставку в коробах, которые, подобно сталактитам и сталагмитам, опускались сверху и возникали снизу. В коробах находились подсвеченные диапозитивы. И, внимание, все это управлялось с пульта — так можно было включать свет в коробах по мере продвижения по выставке. И это в семидесятые годы. Виктор Александрович вспоминал прикладников, которых привлекал к воплощению идей — кто-то уехал из страны, кого-то уже нет с нами. Рассказал, как его знакомый фотокорреспондент из журнала «Огонек» восхитился музеем. Многое приходилось воплощать с нуля, не имея перед глазами чужого аналогичного опыта. Добывать редкие материалы вроде дефицитной керамической плитки — благо, могли помочь вышестоящие инстанции, которые на протяжении всего строительства находились в тесном контакте с проектировщиком. Обком комсомола, горисполком, обком партии — все вопросы, связанные со строительством Дворца, тщательно рассматривались на уровне властей.

Как рассказал Виктор Десятов, все объекты на территории и внутри Дворца были призваны служить одной цели: «Чтобы детишки могли получить для себя много полезного». Слово «детишки» в рассказе Виктора Александровича вообще встречалось часто, как иллюстрация того, насколько придуманный художником Дворец пионеров пронизан любовью к детям. Эта любовь и забота — даже в специально построенном здесь подземном переходе, который специально украсили плиткой с рисунками для того, чтобы дети не перебегали дорогу «по верху». Рисунки отбирали в художественных школах, а потом их с помощью глазури по керамике переносил на плитку художник Ростислав Черепанов с дочкой Машенькой. Для долговечности обжигали рисунок в специальных печах, которые удалось найти только в Черлаке.

В 2015 году художник навестил свое детище и, по его выражению, словно на кладбище побывал. Он увидел неряшливость и запустение. Многие объекты внутри и снаружи оказались брошены, забыты, убраны с глаз долой. Задуманный как сердце Дворца пионеров, не функционировал музей.

Эта встреча должна была пройти иначе. Должны были прийти архитекторы, которых звала организатор Алена Шапарь, но перед встречей они заболели. Студент-архитектор Дмитрий Смирнов должен был представить свой проект возрождения Дворца пионеров — для этого ноутбук с включенным Skype и Виктором Александровичем в нем повернули к экрану с презентацией. Но в какой-то момент разговор обернулся «вскрыванием старых болячек»: аудитория сожалела о недостатке просвещения, не осознаваемой многими ценности прошлого, не услышанных властями идеях архитекторов, вытесненных коммерческим интересом. Вспомнив о собеседнике, все еще «висящим» по видеосвязи, Виктора Десятова вновь повернули к аудитории, но он уже не слушал: опустил глаза вниз и, кажется, печатал что-то на клавиатуре. Вскоре он взял слово, и аудитория с готовностью затихла; модератор из Музея Врубеля Ирина Гавриленко почтительно потянулась к камере ноутбука. Но художник не собирался участвовать в дискуссии — он просил его отпустить.

«Вы, видимо, для себя все это устроили. Без городской администрации, без специалистов, которые должны за свою зарплату решать вопросы, это все пустая говорильня. То, что вы взяли на себя, не получилось. У вас получились посиделки, где половина стульев пустует. Вы даже не в состоянии организовать свою паству. Вас волнует только „поговорить“. Мне 87 лет, я наслушался пустых разговоров», — сказал Виктор Десятов, добавив, что впустую потратил два часа жизни. И отключился.

Он уже не услышал, как организатор Алена Шапарь сказала: «Возможно, в его глазах какие-то детишки, которые приклеивают плиточки в переходе. Но только этим детишкам, по сути, и оказался нужен Дворец Пионеров». Ожидавший оперативности и конкретики, привыкший к плотному диалогу с властью художник не проникся азартом и горящими глазами «девочек и мальчиков в олимпийках и лоферах».

После «травмирующего опыта» (так отозвалась о беседе по Skype модератор Ирина Гавриленко) говорили о положительных примерах в других городах, когда неравнодушным архитекторам удалось выйти на контакт с властями и отстоять самобытность объектов прошлого при их реконструкции. Благодаря заинтересованной общественности — тем самым мальчикам и девочкам — мало-помалу удается сдвигать ситуацию с мертвой точки и в Омске. Как, к примеру, с советской вывеской «Радость»: после того, как омичи встали на ее защиту в соцсетях, мэрия передумала демонтировать легендарные буквы. Теперь горожане носят их на футболках, как тесно связанный с городом бренд, а кто-то даже делает татуировки с узнаваемым шрифтом и словом, которое — не пустой звук.

На очереди — более крупные объекты. К примеру, в новом Генплане Омска Дворец Творчества помечен как объект, планирующийся к реконструкции, и у активистов еще есть время (намерение — уж точно) «встроиться» на этапе подготовки проекта. Участники public talk верят: если они будут проявлять активность, настойчиво выходить на контакт с властями, однажды лед будет сломан, прошлое города не обернется воспоминаниями, и Виктор Десятов еще увидит свой Дворец живым.